Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин Страница 59

– Ваш флот совершает нападение на мои гарнизоны, а потому вы будете моим пленником! – без обиняков заявил генерал Бальзаму. – Впрочем, я готов буду вас отпустить, если Сенявин вернет мне обратно захваченные на Брацо пушки! Пишите об этом письмо своему адмиралу.

– Кто же возвращает во время войны захваченные в бою трофеи? – поразился логике Мармона Бальзам, – Я такого письма писать не буду!

– Тогда шлите письмо старшему после вас офицеру, чтобы он немедленно ввел ваш бриг в гавань! – Это еще зачем? – Будете разоружаться!

– Хорошо! – примирительно ответил Бальзам и тут же написал письмо своему старшему офицеру мичману Кованько о том, что задержан французами, приказав как можно скорее уходить в море.

Тем временем «Днепр» уже окружили со всех сторон лодки с вооруженными солдатами. Взошедший на палубу капитан порта Спалатро требовал от мичмана немедленно войти в гавань и начать разоружение. Кованько это сделать отказывался наотрез, ссылаясь то на противный ветер, то на безветрие. На бриге зарядили пушки и приготовились к бою.

– Если не отпустят нашего командира, будем сами атаковать французские суда! – объявил Кованько матросам. – Эту пальбу услышат с наших судов и непременно придут к нам на помощь! Готовы ли вы?

– И не сумлевайтесь, господин мичман! – отвечали матросы дружно. – Так влепим ядрышками, что мало мармонам не покажется!

Одновременно Кованько отправил французскому командующему ультиматум: «Если вы, господин генерал, неуважением к переговорному флагу нарушаете народные права и если начальник мой не будет освобожден, то я задержу суда ваши и могу сжечь стоящие в порту. Только полчаса буду ожидать вашего ответа».

Получив письмо с «Днепра», Мармон не на шутку разъярился, поняв, что Бальзам написал в своем послании. В ответ Бальзам лишь развел руками:

– Господин генерал! При всем моем к вам уважении вы не можете давать приказаний русскому офицеру, ибо я подчинен не вам, а своему государю!

Поняв, что переборщил, Мармон пригласил Бальзама к себе на обед. Сидя за столом, он расспрашивал лейтенанта о числе и силе сенявинского флота, удивляясь, что Сенявин держится в море в столь ненастное время осенних бурь. Насчет бурь Бальзам говорил много, что же касается состава своего флота, больше помалкивал. Расстались внешне почти дружески. Мармон отпустил Бальзама, пригласив завтра к завтраку.

– Постараюсь! – ответил лейтенант неопределенно. Едва Бальзам добрался до «Днепра», как сразу же распорядился сниматься с якоря.

– Завтра я приглашен в гости! – сообщил он мичману Кованько. – Однако боюсь, что этот завтрак грозит мне новым пленением, а потому не станем еще раз испытывать судьбу!

Едва стемнело, корвет поднял паруса и поспешил в открытое море. Спустя несколько часов он уже встретился с линейными силами у Курцало. Сенявин, выслушав доклад Бальзама, только хмыкнул:

– Ну и шутник этот Мармон. Таких еще поискать надо!

На душе Сенявина было тяжело. Только что он получил известие о том, в каких нечеловеческих условиях содержат французы взятых в плен русских солдат. Мало того, что их морили голодом, но и насильно принуждали вступать во французскую армию. Чтобы показать рагу-зинцам, что дела на фронте идут хорошо, пленников, а их насчитывалось шестьдесят человек, ежедневно водили через город, выдавая за вновь захваченных. И все это тогда, когда французские пленные получали нормальное солдатское довольствие и имели возможность даже заработать! Но и это еще не все! Мармон в очередной раз показал полное отсутствие порядочности. Дело в том, что после окончания активных боев Сенявин предложил ему разменять пленных. Так как в плену имелось куда больше французов, чем у французов русских, то Сенявин согласился отпустить всех лишних под расписку, что столько же будет отпущено домой из числа наших пленных во Франции. Это предложение было принято, но так никогда и не исполнено. Хуже того, Мармон отказался вернуть даже часть пленных, находившихся у него самого, заявив, что это не русские, а поляки. События с Бальзамом заставили Сенявина взяться за перо.

«Господин генерал Мармон… Как вы, генерал, обходитесь с русскими пленными! Последний поступок ваш с начальником корвета, который послан был от меня в Спалатро под переговорным флагом, может служить доказательством, что следствия просвещения и образованности бывают иногда совершенно противны тем, каких по-настоящему ожидать от них должно. Скажу только вам, г. генерал, что из тридцати солдат, названных вами поляками, четверо явились ко мне и были природные русские. Пусть Бонапарте наполняет свои легионы, я ничего другого от вас не требую, как возвращения моих солдат, и если вы сего не исполните, то я найду себя принужденным прервать с вами все отношения, существующие между просвещенными воюющими нациями. Дмитрий Сенявин. Вице-адмирал Красного флага, Главнокомандующий морскими и сухопутными силами в Средиземном море».

На столе адмиральского салона грудами лежали карты и планы приморских крепостей. Дырявя их растворенным циркулем, Сенявин высчитывал, как лучше расположить сухопутные и морские силы, чтобы не оставить французам ни одной лазейки.

С каждым днем вице-адмирал все туже и туже затягивал удавку блокады. Теперь после взятия Курцало и Брацо на очереди был последний из островов, прикрывавший Рагузу, – Лезино. Размерами еще меньше своего соседа Брацо, Лезино напоминал брошенный в море булыжник. Не велик был и гарнизон. Но когда российская эскадра подошла к островку, с него не раздалось ни единого выстрела. Лезино оказался совершенно пустынен. Лишь брехала пара дворняг. Прознав о судьбе своих соседей, солдаты не стали ждать развязки и поспешили на материк.

– Что ж, – довольно потер руки Сенявин. – Запечатали мы с моря дружка Мармония! Пусть теперь распечатывает, коль сумеет!

К себе на «Селафиил» вице-адмирал велел звать командира брига «Александр» Ивана Скаловского.

– Тебе, лейтенант, задача особая. Станешь в дозоре у Брацо и будешь сторожить французов. Отряду Гетцена надо хоть немного подлатать свои суда. Он постарается обернуться в несколько дней. Возможно, французы ничего и не заметят. Постарайся удержаться до их возвращения!

– Уж не подведу, ваше превосходительство! – даже обиделся за такое напоминание лейтенант. – У меня и мышь не проскочит! – В чем нуждаешься? – В офицерах, у меня некомплект!

– Много не обещаю, а кого-нибудь пришлю! Сенявин перекрестил Скаловского: – С Богом!

Лейтенант вышел. Сенявин уселся за заваленный документами стол. Стремительное взятие Курцало и Брацо еще более упрочило положение русских в Адриатике. Оба острова стали отныне своеобразным мостом между Бокко-ди-Катторо и Корфу. В то же время было ясно как день, что, уйди русская эскадра сегодня, завтра же здесь снова будут французы. Вывод из этого напрашивался только один: при любом раскладе в здешних водах необходим корабельный отряд, способный держать Мармона в незавидном положении.

Мичман Гриша Мельников только что закончил дела со сдачей своих четырех трофейных требакул, когда его вызвал флаг-капитан эскадры. – Ты с «Уриила»? – спросил без предисловий. – Точно так!