Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - Валерий Солдатенко Страница 52

Правда, к тому моменту немало предыдущих функций НКВД было утрачено, некоторые сферы деятельности (например, принудительные работы, железнодорожная милиция) переданы другим инстанциям, и нужно было создавать по сути новое ведомство с новым имиджем. «В такой сложной обстановке стала вырисовываться физиономия НКВД как органа, которому придется собрать вместе рассеянные в процессе революционной борьбы административные функции и стать во всеоружии административных прав против тех ненормальных, противоречащих интересам Советского государства, явлений и неизбежно должны стать результатом новой обстановки и новых отношений» ^[231].

Именно при таких обстоятельствах 13 июля 1921 г. на должность народного комиссара внутренних дел протокольным постановлением Президиума ВУЦИК был назначен Николай Алексеевич Скрыпник ^[232].

А уже на следующий день нарком провел расширенное заседание НКВД и первое, что сделал, – предложил резолюцию, которая исключила любую двусмысленность в положении важного государственного органа и убедила его сотрудников в наличии реальной перспективы. Резолюция так и называлась: «О Наркомвнудел» и содержала основной тезис: «Считать переорганизацию Наркомвнудела, что намечается, в понимании ликвидации его как самостоятельного комиссариата такой, что не соответствует общему плану строительства Советской власти и потому совершенно недопустимой» ^[233]. В тот же день на вечер было назначено специальное заседание коллегии, на которое выносились общие, ключевые вопросы функционирования наркомата ^[234].

Главное, с чего начал свою деятельность нарком Н. А. Скрыпник, это переход из «ударной» на «органическую плановую» работу ^[235].

Наибольшей его заботой стало улучшение ситуации среди личного состава милиции. Здесь нарком сам тщательно изучал положение дел, несколько раз в течение короткого времени ставил вопрос для основательного обсуждения на заседаниях коллегии НКВД. Так, в докладе о состоянии милиции на 1 октября 1921 г. отмечалось: «Штат милиции в это время равняется 72 000 человек, в действительности же он достигал 84 000 человек. Состав милиции в моральном отношении оставлял желать очень и очень много, поскольку без преувеличения можно сказать, что большая часть его по своим моральным и служебными качествами была не только бесполезна для милиции, но даже вредна. Здесь были и явные, и тайные бандиты, и шкурники-дезертиры, и спекулянты, и вообще элемент, который вступил в милицию исключительно для устройства различных темных личных дел, и очень мало было действительно сознательных честных работников, которые искренне желали принести пользу Республике и добросовестно выполнять распоряжения Рабоче-Крестьянского Правительства» ^[236].

Огромное беспокойство вызвала профессиональная подготовка милиционеров и даже руководящего состава. «В служебном отношении, – отмечалось в упомянутом документе, – та же картина, отсутствие, за небольшими исключениями, деловых, знающих милицейских работников и вообще отсутствие хороших администраторов» ^[237].

Главная причина для Н. А. Скрыпника была очевидной – чрезвычайно низкое, даже по меркам 1920–1921 гг., материальное обеспечение милиционеров, членов их семей.

На заседании ВУЦИК 3 августа 1921 г. нарком в докладе «О предоставлении материальной поддержки НКВД» говорил, что «были случаи, когда после наложения административного взыскания -10-дневного ареста – тот, кто возвращался, заявлял, что с радостью пойдет еще в карцер, потому что там выдают хлеб, чего не получают в Наркомвнуделе» ^[238].

Как ни трудно было в голодном 1921 г., хотя, возможно, и не такие значительные, но все же перемены к лучшему Николай Алексеевич смог осуществить. Параллельно была проведена чистка рядов милиции, удалось освободиться от ее самых неподходящих элементов.

Сложнее решался вопрос с кадрами для разыскного дела – здесь административных мер оказалось недостаточно, нужна была кропотливая, длительная работа и ее при руководстве НКВД Николаем Скрыпником также начали сдвигать с места.

С целью подготовки кадров и повышения уровня квалификации милиционеров были открыты курсы командного состава при Главмилиции; окружные курсы в Харькове и Киеве для подготовки низшего командного состава; во всех губерниях открывались одноротные курсы по подготовке старших и младших милиционеров ^[239].

Проявились положительные тенденции и в искоренении нарушений в рядах самих милиционеров, в частности в борьбе со взяточничеством, грабежами, вымогательством, дезертирством.

Заботясь о повышении качественного, профессионального уровня милиционеров, НКВД одновременно нашел возможным и целесообразным пойти на сокращение штатного расписания милиции, уменьшив личный состав до 39 тыс. ^[240]

Было несколько улучшено вооружение милиции. Благодаря проведенной военизации армейское командование предоставило НКВД более десяти тысяч «трехлинеек», несколько десятков пулеметов, что позволило достичь хотя бы определенной однородности вооружения, развернуть обучение кадров (до начала военизации только винтовок в милиции было 17 образцов, а как ими пользоваться, обучать молодежь – мало кто вообще знал) ^[241].

Несмотря на отчаянные усилия и лично Н. А. Скрыпника, и аппарата НКВД, все же очень мало удалось сделать в деле улучшения снабжения милиции продовольствием. В упомянутом докладе просто поразительные по своей сути строки – правдивые констатации: после короткого периода налаживания продовольственного вопроса «милиция вступила снова… в полосу голода. Отовсюду с мест неслись мрачные донесения, появились случаи смерти милиционеров от голода и истощения, лошади (речь о тех, что использовались в милиции с транспортно-хозяйственной целью. – В. С.) погибали целыми десятками. Все самые настоятельные требования, просьбы и ходатайства во все инстанции успеха не имели и положение милиции в продовольственном отношении было очень близким к катастрофическому» ^[242].

Не лучше обстояло дело с обмундированием и снаряжением – до начала зимы обувью, бельем и обмундированием милиция была обеспечена лишь на 25 % ^[243].