Мазепа - Татьяна Таирова-Яковлева

Люблинская уния 1569 года, объединившая Литву и Польшу, набатом отозвалась в украинских землях. Польша — амбициозная, сильная, с могучей армией, честолюбивой шляхтой, устоявшейся культурой и собственной системой ценностей — очень скоро дала понять, что тихие времена Великого княжества Литовского канули в Лету. Традиции Киевской Руси, на которые опиралась и которые ценила литовская аристократия, рушились на глазах. Вместо русского языка — польский, вместо православия — католицизм. Энергично вводилось фольварочное хозяйство с его жесткой системой выжимания доходов и каторжными условиями для крепостных. Новое административное деление — по польскому образцу (воеводства, староства), новые чиновники, новая власть.

С особым вожделением польская шляхта смотрела на украинские земли — плодородные, малозаселенные, граничившие с Диким Полем — огромными территориями, пустовавшими со времен татаро-монгольского нашествия. Там была заманчивая перспектива для обогащения, расширения своих владений в ущерб интересам местной элиты.

Украинские княжеские фамилии, потомки Рюрика, оказались неспособными противостоять этому натиску. Начались смешанные с поляками браки, окатоличивание. Перспектива стать элитой могущественной Речи Посполитой их вполне устраивала. Совершенно в ином положении была украинская шляхта ^[1]. Православная в своем большинстве, разочарованная в последствиях Люблинской унии, она на каждом шагу нарывалась на ущемление своих прав, на насмешки и пренебрежение со стороны польских властей, а зачастую — и на прямое посягательство на свою собственность. Поляки смеялись над малограмотными православными попами, над необразованными шляхетными русинами, над отсталой армией и хозяйством. Самое обидное заключалось в том, что многое из этого было правдой. Речь Посполитая конца XVI века представляла собой европейское государство, кичащееся своей шляхетской демократией, щеголявшее блестящей латынью, обладавшее прославившейся в Европе армией, крепкими родственными связями при французском дворе и пользовавшееся неизменной благосклонностью и поддержкой папы римского.

В Ватикане уже видели реальную перспективу распространить на украинские земли влияние католической церкви, обещали польскому королю небесные награды за такое благое дело и всячески муссировали планы церковной унии. Почти сразу после Люблинской унии на Украине появляются иезуиты, которые открывают бесплатные школы (преимущественно для детей шляхты) и активно ведут свою пропаганду.

Украинская шляхта не могла не видеть, что многие православные священники и монахи действительно погрязли в лени и распутстве, чревоугодии и мракобесии. Полуграмотные и незнакомые с греческим, они были очень слабы в богословии и ничего не могли противопоставить утонченным трудам своих католических оппонентов. Украинские шляхтичи стали все чаще отдавать в иезуитские колледжи своих детей, не имея достойной православной альтернативы и не желая, чтобы те отставали в образовании по сравнению со своими польскими сверстниками. Казалось, и здесь все пойдет по пути постепенного ополячивания и окатоличивания.

Совершенно неожиданно для католической церкви и польской шляхты эффект на украинских землях вышел противоположный. Одним из лучших учеников иезуитских коллегиумов становится будущий лидер украинского освободительного движения Богдан Хмельницкий. В ответ на насмешки и упреки в богословской беспомощности в Украине появляется целая сеть православных братств, главными действующими лицами которых были украинская шляхта и зарождавшееся казачество. Православные братства, создававшиеся на деньги добровольных пожертвований, учреждали школы, открывали типографии, печатали книги. Первая типография была создана на Украине в 1573 году во Львове. Затем типографии появились в Остроге, в Киево-Печерской лавре и других местах. К середине XVII века в Украине их насчитывалось уже 20. Для сравнения: в Москве в это время имелась только одна, под жестким контролем патриарха.