Первая встреча – последняя встреча - Эльдар Рязанов Страница 49

И Роман заревел – от обиды, от горя, от бессилия. И тогда мать принялась его бить, давать ему пощечины одну за другой. Она никогда и ничего не делала вполсилы. И сейчас просто отлупила Романа, чтобы он запомнил. И приговаривала: «Пусть лучше тебя принесут мертвым, чем ты дашь возможность обидеть твою мать и спустишь это безнаказанно».

Этот урок Роман действительно запомнил.

Случай в Варшаве переполнил чашу терпения. И мать решила: пора ехать в страну обетованную. Она отправилась во Французское консульство с заявлением, где просила дать им постоянное место жительства во Франции. Ибо она хочет вырастить сына настоящим человеком, патриотом Франции, защитником своей будущей родины…

* * *

Свою книгу «Обещание на рассвете» Роман Гари написал, когда ему было 44 года. Эта книга, с моей точки зрения, шедевр литературы, потрясающий венок на могилу его матери. Книга преисполнена нежности и любви и вместе с тем иронии и даже сарказма. Автор все время посмеивается над причудами и выходками своей мамы, над ее замашками провинциальной актрисы, и при этом обожание сквозит в каждой строке. Рассказывая о французской жизни Романа, я буду опираться на книгу «Обещание на рассвете». И очень советую прочитать ее.

Итак, они приезжают в Ниццу. Роману тринадцать лет. Ему надо учиться, но денег нет ни копейки. Единственное, что есть – знание матерью французского языка. Однако этого одного явно недостаточно, чтобы выжить. И мать до самой своей смерти (она умерла через тринадцать лет) одна, без какой бы то ни было мужской поддержки, отважно и мужественно боролась за существование. Боролась, чтобы заработать на квартиру, на одежду, на еду. Вот свидетельство самого Романа, чем занималась мать в Ницце, на этом фешенебельном курорте, куда съезжались аристократы, богачи, кинозвезды со всего света – просаживать деньги, отдыхать, кутить, играть в казино.

«С утра она работала педикюршей в дамской парикмахерской, а днем оказывала те же услуги породистым собакам в заведении на улице Виктуар. Позже мать торговала бижутерией на комиссионных началах в киосках дорогих отелей: предлагала фамильные, в кавычках, драгоценности, ходя из отеля в отель, из дома в дом; она была совладелицей овощного прилавка на рынке Буффа, а также конторы по продаже недвижимого имущества, ей принадлежала четверть такси. Короче, я никогда ни в чем не нуждался. В полдень меня всегда ждал бифштекс, и никто в Ницце никогда не видел меня плохо одетым или обутым».

Однажды случилась грустная история. Роман вернулся из лицея. На столе его ждал роскошный бифштекс. Он с аппетитом ел, а мать при этом говорила: «Ты знаешь, я мясо не люблю. Я ем только овощи и фрукты, терпеть не могу мясо!» А после обеда он зашел на кухню и вдруг увидел, как мать, сидя на табуретке, вытирает хлебной коркой сковородку, на которой только что жарила мясо, и с жадностью поедает этот хлеб. И он понял, чего стоили ее заверения. Мальчик разрыдался и выбежал на улицу.

Мы знаем, мать воспитывала Романа рыцарем. Как-то один грязный, жирный одесский торговец сказал о Нине, что, мол, она корчит из себя аристократку, а на самом деле пела в кафе-шантанах. И 14-летний мальчишка не сдержался и влепил этому взрослому мужику две звонких пощечины, за что заслужил репутацию уличного хулигана. После этого трусливый торговец заявил: «Что вы хотите от отпрыска шарлатанки и проходимца?!»

Всю жизнь Романа Гари мучил комплекс безотцовщины. Он так и не знал, кто его отец. Легенда, что у матери был роман с Мозжухиным, дошла до его ушей значительно позже. И все-таки какой-то таинственный благодетель у матери был. Когда уж совсем становилось скверно, когда «костлявая рука голода» приближалась вплотную, мать садилась и писала кому-то письмо, вкладывая в конверт фото Романа. И вдруг приходили денежные переводы, благодаря чему Нина Борисовская могла как-то свести концы с концами, пока к ней снова не возвращалась финансовая удача.

Наконец матери повезло. Она устраивается управляющей в небольшой отель «Мермон». В этой должности она проработала до конца своих дней. Так что, какое-то материальное положение – стабильной бедности – наконец-то образовалось. Постояльцев отеля надо было кормить. Вот как Гари описывает ежедневные походы матери на рынок:

«Мама вставала в шесть часов утра, выкуривала три или четыре сигареты, выпивала стакан чаю, одевалась, брала трость и отправлялась на рынок Буффа, где она, бесспорно, царила… Это было средоточие разнообразных акцентов, запахов и цветов, где отборные ругательства парили над эскалопами, отбивными, луком-пореем и глазами заснувшей рыбы и где каким-то чудом, присущим только Средиземноморью, вдруг неожиданно возникали огромные букеты гвоздик и мимозы.

Мать ощупывала эскалоп, оценивала спелость дыни, с презрением отшвыривала кусок говядины, который мягко, с обиженным стоном шлепался на мрамор, тыкала своей тростью в сторону салата, который продавец немедленно бросался защищать всем телом, в отчаянии бормоча: «Прошу вас не трогать товар!», нюхала сыр бри, совала палец в мягкий камамбер и пробовала, причем она так подносила к своему носу сыр, филе, рыбу, что повергала в отчаяние смертельно бледных торговцев, и когда наконец, презрительно отбросив товар, она удалялась с высоко поднятой головой, то их возгласы, проклятия, брань и возмущенные крики сливались в единый старинный хор Средиземноморья… Мне кажется, что она провела на рынке Буффа лучшие минуты своей жизни… »

Роман помогал матери, исполняя функции администратора гостиницы, гида при автобусных экскурсиях, метрдотеля. Главное, он был обязан производить хорошее впечатление на клиентов – небогатых, милых, воспитанных англичан… Думаю, надо упомянуть и о первом любовном опыте подростка. Несмотря на бедность, мать наняла уборщицу Марьетт. Вот как вспоминает о своей первой женщине Роман: «Марьетт, девица с огромными лукавыми глазами, с сильными и крепкими ногами, обладала сенсационным задом, который я постоянно видел в классе вместо лица учителя математики. Это чарующее видение и приковывало мое внимание к его физиономии. Раскрыв рот, я не сводил с него глаз на протяжении всего урока, само собой, не слыша ни слова из того, что он говорил… Раздраженный голос месье Валю заставлял меня наконец вернуться на землю.

– Не понимаю! – восклицал он. – Из всех учеников вы производите впечатление самого внимательного: можно сказать, что порой вы буквально не сводите глаз с моих губ, и тем не менее вы где-то на Луне!

Это была правда.

Не мог же я объяснить этому милейшему человеку, что мне так отчетливо представлялось вместо его лица.

Короче, роль Марьетт в моей жизни возрастала – это начиналось с утра и длилось более-менее целый день. Когда эта средиземноморская богиня появлялась на горизонте, мое сердце галопом неслось ей навстречу, и я замирал на кровати от избытка чувств. Наконец я понял, что и Марьетт наблюдала за мной с некоторым любопытством. Она часто оборачивалась ко мне, уперев руки в бока, мечтательно улыбалась, пристально глядя на меня, вздыхала, качала головой и однажды сказала:

– Конечно же, ваша мать любит вас. В ваше отсутствие она только о вас и говорит. Тут тебе и всякие приключения, ожидающие вас, и прекрасные дамы, которые будут любить вас, и пятое, и десятое… Это начинает на меня действовать…