Последние герои империи - Владимир Шигин Страница 23

— Оставьте меня. Спасайтесь сами. Мне все равно погибать…

И командир закрыл глаза. Больше он ничего не говорил. Но матросы еще долго плавали около него…»

В японских газетах смерть командира «Ушакова» была описана несколько иначе: «…Когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклуха по-английски крикнул японскому офицеру:

— Спасайте сначала матросов, потом офицеров!

Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе».

Еще одна версия гибели командира «Ушакова». Из воспоминаний лейтенанта Н.Н. Дмитриева: «…Его видели в воде со спасательным поясом, но лежащим на спине и вероятно уже мертвым, так как плавать на спине тогда не было никакой возможности — огромная зыбь заливала с головой и заставляла захлебываться. Кто-то из наших матросов видел потом Владимира Николаевича около японской шлюпки, на которую якобы японцы не взяли за неимением места…»

Примерно ту же версию смерти Миклухи описывает и капитан 2-го ранга А. Транзе: «В японских газетах при описании боя и гибели броненосца "Ушаков" было напечатано, что когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклухо-Маклай по-английски крикнул японскому офицеру "Спасайте сначала матросов, потом офицеров". Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе».

Только через два часа с японских крейсеров спустили шлюпки и начали спасать ушаковцев. На борт «Ивате» и «Якумо» подняли триста тридцать девять человек Их ждал плен. Неудивительно, что старший судовой механик капитан Яковлев и кочегар 1-й статьи Хлынов умерли на «Ивате» от переохлаждения через несколько минут после подъема на борт. Всего «Ивате» подобрал 182, а «Якумо» 146 человек. Вместе с командиром в бою погибло, и было расстреляно в воде сто три человека.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Д. Тыртова: «"Ушаков" быстро кренился на правый борт. Командир, простоявший весь бон на мостике, видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, приказал открыть кингстоны, чтобы ускорить агонию "Ушакова", а лицам по возможности всем спасаться. О спуске шлюпок не могло быть и речи: не было времени, к тому же большинство из них было разбито. Вода уже поднималась на ют, так что прыгать за борт не приходилось. Обрушившимся с ростр баркасом был раздавлен старший офицер капитан 2-го ранга А.А. Мусатов. Фигура командира все еще была видна на мостике. Рядом с ним находился лейтенант Н.Н. Дмитриев. Броненосец опускался все глубже, крен все увеличивался. Повалились трубы. Подходя к полузатопленному юту, я встретил минного офицера Жданова:

— Борис Сергеевич, пора идти в воду!

— Я-то уж не пойду, — ответил он и, не желая покидать свой корабль, спустился во внутренние помещения.

Его примеру последовало несколько матросов. "Ушаков" несколько раз вздрогнул всем своим смертельно израненным корпусом, опрокинулся и скрылся под водой. Потом, встав на попа, погрозил своим тараном в воздухе и затонул на глубине 1гри восторженных, долго не смолкавших криках "ура" еще державшейся на воде команды.

Японцы не сразу прекратили огонь. Многим морякам с "Ушакова" суждено еще было погибнуть от рвущихся в воде снарядов и окоченеть от холода. Умер в воде старший инженер-механик Яковлев. Кое-кто из матросов, думая, что спасать не будут, бросали предметы, за которые держались, и тонули. Но вот подошли японские шлюпки. Стали вытаскивать прозябших, пробывших три с половиной часа в воде людей. На каждой шлюпке — аптечка. Перевязывали раненых, всем давали саке (водки), чтобы отогреться. Из 434 человек команды "Ушакова" было спасено 319. В своем рапорте адмиралу Того державший свой флаг на "Ивате" контр-адмирал Симамура доносил, что одна из шлюпок подошла к державшемуся на воде командиру броненосца, который отказался спасаться и попросил, чтобы как можно скорее спасали его людей. Больше никто не видел этого замечательного офицера русского флота, любимого всеми командира. Нам трудно было бы представить его в плену.

Последних людей спасли уже при свете прожекторов. На японских крейсерах нас встретили хорошо. Всех немедленно раздевали, растирали одеялами, одевали в японскую одежду. Офицеры извинились, что не могут дать нашим свою, а только кондукторскую, потому что все их вещи остались на берегу. Еще два дня проплавали мы с японцами, бывшими все время очень учтивыми. Как-то они сообщили нам о несчастье, происшедшем с отрядом Небогатова.

— Этого не может быть! — возразил кто-то.

Один из японских мичманов улыбнулся. Старший офицер строго посмотрел на него, и больше мы его не видели.

Дальше мы просидели до конца войны в плену вместе с офицерами "Светланы", "Дмитрия Донского" и "Иртыша". Свой долг мы исполнили до конца, хотя нам не суждена была победа. Но мы всегда будем помнить нашего "Ушакова", его славный бой под командой капитана 1-го ранга Миклухи и будем надеяться, что недалеко то время, когда в возрожденном русском флоте будет новый корабль, носящий его имя, так же, как и наш, опекаемый духом великого Ушакова».

Из воспоминаний капитана 1-го ранга А. Гезехезуса: «Как на последний факт, укажу на громовое "ура" плавающих в воде беспомощных людей при виде гибели своего корабля с гордо развевающимся Андреевским флагом Этот восторженный крик продолжался довольно долго под градом сыпавшихся неприятельских снарядов по пустому месту. Когда зыбь разметала плавающих, постепенно затих и этот крик. Впоследствии, уже в плену, мы, офицеры, неоднократно получали письма от наших матросов с выражением глубокой благодарности за сохраненную честь и сознание исполненного долга перед царем и Родиной.

Командира до последней минуты видели стоящим на мостике и спокойно наблюдающим за спасением команды. Больше я его не видел, но были свидетели из команды, которые утверждали, что впоследствии видели командира плавающим в воде, и когда японская шлюпка подошла к нему, он отказался от помощи, указав ей рукой на плавающую кругом команду.

Через несколько минут после того как команда бросилась в воду, броненосец перевернулся на правый борт, после чего корма быстро опустилась и, показав таран, броненосец вертикально пошел ко дну.

Когда броненосец исчез, стрельба с японских крейсеров еще не прекращалась — били по плавающим людям. Много людей погибло от этого огня. Трудно объяснить себе, чем вызвано было такое бессмысленное, жестокое истребление совершенно беззащитных людей, тем более что впоследствии, когда люди были подняты с воды на крейсеры, там было оказано должное их геройскому подвигу. Отношение было крайне сочувственное и заботливое…

Гибель броненосца произошла около 5 часов пополудни, крейсеры же подошли к месту гибели только по прошествии трех часов. Для спасения команды было спущено две шлюпки и открыты прожектора. Люди держались в воде около 3 часов при большой зыби и температуре воды 11 градусов. Несколько человек умерло в воде от разрыва сердца, не выдержав температуры; между ними старший механик капитан Яковлев, умерший на палубе крейсера, и кочегар Хлымов — в воде.