Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов Страница 17

Я спросил себя, не чрезмерно ли все же велика цена предстоящего приключения?

И как сложится моя новая жизнь на чужбине? Кем я стану однажды, через день, через год или спустя десять лет? Внезапно мне стало очевидно, сколь маловероятны мои шансы попасть туда, где я когда-то смогу в той или иной мере быть полезным КГБ.

И чем темнее казалась южная ночь в иллюминаторе, тем больше сгущались мои мысли. Впервые за многие месяцы я почувствовал, что эта спящая матросская палуба чуть ли не мой дом. Доселе она казалась тесной железной клеткой. Вдруг я почувствовал, что я почти завидую другим матросам, которые здесь остаются. Стрелки часов приближались к двум ночи и мои нервы были уже на пределе.

Меня никак нельзя было сравнивать с агентом Джеймсом Бонд.

Но пробил час! Хотя я все еще не преодолел волнение, я тихо приподнялся с нар, натянул на себя легкий тренировочный костюм и спортивные кеды, положил на всякий случай в карман пачку сигарет и спички. Если встречусь с кем-то на палубе, можно будет прикинуться, что захотелось выйти прикурить – это не возбранялось.

Ночь была тихой и теплой. Большие южные звезды так ярко светились над морской гладью, что я понимал, что не заблужусь на пути к суше.

Я жадно закурил сигарету и все еще как можно дальше оттягивал решающий момент. Наконец, я тихонько прокрался к месту, где за бортом висел канат. Я остановился и прислушался к ночи. Ничего не могло помешать моему плану. Итак, вперед …

Когда я спускался в воду, я задел ногой крепление иллюминатора. Оно со стуком обрушилось вниз. Я замер. Но никто на корабле не проснулся и не пробил тревогу. В эту долгожданную ночь мне явно сопутствовала удача.

Я достиг уровня воды и нырнул. Задержав дыхание, попытался как можно дальше отплыть от корабля. По мере того, как расстояние увеличивалось, уверенность опять росла во мне. Обратной дороги не было. Мое решение было бесповоротным.

Я старался не выбиться из сил и не выдохнуться раньше времени. Постепенно я приближался к берегу. Но я еще раз запаниковал на полпути, когда услышал громкий рев мотора. Не за мной ли погоня? Я оглянулся, но меня никто не преследовал, хотя звук мотора по-прежнему усиливался. Я увидел шлюпку, когда она уже была совсем вблизи меня. Я опять глубоко захватил воздух и нырнул под воду. Но я зря беспокоился. Шлюпка была с крейсера «Свердлов» и возвращалась к кораблю, не имея никакого отношения к моему побегу. Быть может, это офицеры возвращались, поужинав на берегу с египтянами.

Наконец я нащупал ступнями устилавшие берег камни. Я выполз на сушу. Отдышался и расправил на себе одежду, осмотрелся вокруг. Флягу с пресной водой я потерял еще по пути. Я выкинул так и не понадобившиеся иглы. Мои часы еще тикали.

Мне нужно был было что-то предпринять от утренней прохлады. Мокрые вещи липли к телу. Волнение немного улеглось, но зубы стучали от холода. Я попытался сориентироваться, где находится египетско-ливийская граница и поспешил в ее сторону, так как знал, что оставаться в Египте было опасно.

Местность была холмистая, однако без особых препятствий. Я остановился только тогда, когда всходило солнце. Мне казалось, что я уже преодолел значительное расстояние, но когда я оглянулся, то, к своему огорчению, все еще видел совсем вблизи крейсер и эсминец. Граница, судя по всему, была уже позади, и поэтому я чувствовал себя в относительной безопасности. Я нашел гладкую, согретую утренним солнцем поверхность в ложбине, вытянулся и уснул.

Через пару часов, отдохнув и просохнув, я продолжил свой путь в глубь страны. Я знал, что единственная дорога ведет к жилой местности. И я должен был ее найти.

К обеду я вышел на караван бедуинов. Они накормили меня сытными макаронами с томатной подливой и крепким чаем. «Инглис?», спросили они, указав направление дороги. «Да. Инглис – англичанин». Мы могли говорить только жестами.

Вечером, когда на горизонте уже не виднелось море, я опять встретился с пастухом. Он знал пару слов по-английски, так что мы кое-как могли друг друга понимать. Бедуин сытно накормил блуждающего без снаряжения «англичанина» и предоставил на ночь надежный ночлег. Присев рядом, он убаюкивал меня тихой игрой на свирели. Меня настолько тронуло это сердечное гостеприимство, что наутро я подарил ему на прощанье свои часы – единственную ценную вещь, которая у меня еще оставалась после побега.

Со свежими силами я быстро добрался до дороги и увидел там указатель на Тобрук в расстоянии 100 км. Это радовало. Сергей рассказывал про Тобрук. Я видел его на карте. Таким образом, пока все шло по плану.

Я проголосовал на дороге проезжающему «лендроверу» и доехал до следующего военного поста, где увидел телефон. Постепенно наступало время «менять сторону фронта». Мне удалось объяснить ливийскому офицеру по-английски, кто я и откуда. Услышав меня, он кивнул головой с пониманием и произнес:

«Ты упал с советского корабля и хочешь в Каир».

«Никуда я не падал, понимаешь, я сам прыгнул, убежал, ты это понимаешь»?

«Все равно тебе лучше вернуться в Каир».

Он опять повторил название египетской столицы.

Сейчас отдадут меня египтянам, подумал я. Это означало конец мероприятия. Я еще раз собрал весь свой словарный запас, стараясь разъяснить офицеру, что мне необходимо как можно быстрее попасть к англичанам или американцам – и больше никуда. Тогда ливиец пошел куда-то звонить. Меня опять накормили и даже дали две пачки сигарет. А потом на военном джипе повезли в глубь страны.

Ночь мы провели в маленьком городке за Тобруком. Там меня ждал очередной приятный сюрприз. Несмотря на поздний час, меня отвели в местный магазин и переодели. После того, как я избавился от старых вещей, я посмотрел на себя в зеркало: теперь только отросшая за три дня щетина напоминала о моем побеге с корабля.

Неделя в гарнизонном городке у Бенгази проходила довольно монотонно. Приходили какие-то ливийцы, которым я в десятый раз повторял одно и то же. Три охранника не отходили от меня ни на шаг. Они были вежливы со мной. Меня угощали в чинном европейском ресторане и даже подарили радиоприемник, чтобы мне было не так скучно. Но где оставались американцы или англичане? Неужели меня все же вернут в Каир?

Когда я почти свыкся с этими мыслями, в гарнизоне появились новые люди. Они прибыли из британского посольства. С ними была переводчица, которая неплохо говорила по-русски. Теперь я смог объяснить, кто я и чего хочу.

«Я советский матрос Олег Туманов. Я дезертировал с эсминца “Справедливый”, потому что хочу жить на Западе. Да, я сошел с корабля добровольно. Да, мне противен коммунистический строй. Нет, я не передумал». Они задавали мне еще целый ряд подобных вопросов и хотели знать, есть ли у меня еще проблемы или другие желания. Желания? Я еще раз попросил о помощи в предоставлении мне политического убежища и вида на жизнь в Великобритании или другой западной стране. С этой информацией гости уехали.

После этого они регулярно возвращались. Прежнюю переводчицу заменил мой земляк, который жил в Северной Африке после окончания Второй мировой войны. Спустя месяц ко мне прибыл рыжеволосый джентльмен, который представился как военный атташе британского посольства.