Великий магистр революции - Яна Седова Страница 10

Масоны действовали вместе с Гучковым, хотя с другими целями. Осенью 1916 г. им наконец удалось формально сговориться с Гучковым. В сентябре на встрече руководителей Прогрессивного блока у М. Федорова произошел замечательно бескорыстный обмен мнений. Родзянко, Милюков и их единомышленники были убеждены, что в революции ничего смертельного не заключается, потому что во всяком случае власть получат они. Гучков заявил: «Мне кажется, мы ошибаемся, господа, когда предполагаем, что какие-то одни силы выполнят революционное действие, а какие-то другие силы будут призваны для создания новой власти. Я боюсь, что те, которые будут делать революцию, те станут во главе этой революции»[11].

Некрасов правильно понял эту идею, «…затем, — рассказывал Гучков, — я был болен, лежал, и вдруг мне говорят, что приехал Некрасов, который никогда не бывал у меня. Приехал ко мне и говорит: из ваших слов о том, что призванным к делу создания власти может оказаться только тот, кто участвует в революции, мне показалось, что у вас есть особая мысль… Тогда я ему сказал, что действительно обдумал этот вопрос» Они тут же объединились в группу, в которую кроме них вошли Терещенко и кн. Вяземский. Секретарь масонского Верховного Совета в 1916–1917 гг. Гальперн говорит: «Организационно неоформленные связи с военными начали завязываться очень многими видными деятелями нашей организации». Точнее поясняет секретарь Верховного Совета в 1910–1916 гг. Некрасов: «Незадолго до февральской революции начались и поиски связей с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А. И. Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с нею завязана организационная связь. Готовилась группа в с. Медведь, где были большие запасные воинские части, в полках Ленинграда». К тому же, как пишет Б. И. Николаевский, с началом войны «многие из лож и даже Совета пошли на работу по обслуживанию фронта уполномоченными и представителями различных комитетов помощи. Сношения с фронтом были, благодаря этому, у Совета довольно хорошие». Давно налажена была и связь масонов с левыми, думские руководители которых — Керенский, Чхеидзе, Соколов, Гегечкори — были привлечены в организацию. В чем заключался план масонов или их действия вне Думы, точно неизвестно до сих пор.

Т. к. масоны, рассказывая о своей предреволюционной деятельности, могли говорить либо правду, либо неправду, то и мнений на эту деятельность может существовать два. Одно из них основывается на показаниях самих масонов, которые утверждают, что их действия сводились к простой агитации. «Когда я был секретарем Верховного Совета и знал по своему положению почти всех членов лож, — говорит Гальперн, — мне бывало почти смешно видеть, как иногда члены разных лож меня же агитировали в духе последнего решения Верховного Совета, не догадываясь, с кем имеют дело». Так же объясняет Чхеидзе: «Переворот мыслился руководящими кругами в форме переворота сверху, в форме дворцового переворота; говорили о необходимости отречения Николая и замены его; кем именно, прямо не называли; но думаю, что имели в виду Михаила. В этот период Верховным Советом был сделан ряд шагов к подготовке общественного мнения к такому перевороту — помню агитационные поездки Керенского и других в провинцию, которые совершались по прямому поручению Верховного Совета; помню сборы денег на нужды такого переворота». В соответствии с такой точкой зрения, все свидетельства секретаря Верховного Совета Некрасова о подготовке переворота вместе с Гучковым основываются на желании «сделать своих масонов позначительней», на самом же деле масоны были ничтожной силой, а переворот готовил один Гучков. Февральская революция вызвала раскол в масонстве; Чхеидзе ушел в исполком Совдепа и принялся мешать Временному правительству работать.

Другое мнение основано на том, что каждому масону, начиная с 3-го градуса, дается «его священное право отрицания реального факта». Сторонники этого мнения отметают любые контраргументы, каждый раз утверждая, что это не контраргумент, а особый прием масонов. Так как цель масонского заговора должна по духу братства оставаться тайной, масоны нарочно подают себя как незначительную организацию, выдвигая на первый план Гучкова. Даже Некрасов, сказав, что после революции «начались политические и социальные разногласия и организация распалась», добавляет: «Допускаю, однако, что взявшее в ней верх правое крыло продолжало работу, но очистилось от левых элементов, в том числе и меня, объявив нам о прекращении работы, т. к. к этому приему мы и раньше прибегали». В результате февральской революции в соответствии с этим мнением к власти пришли именно масоны, которых в первом составе Временного правительства было, по мнению одних исследователей, три, по мнению других, четыре или пять, а Н. Н. Берберова насчитала даже десять из одиннадцати. Характерно, что масоны первоначально руководили и Совдепом: председателем исполкома Совдепа был масон Чхеидзе, товарищами председателя — масоны Скобелев и Керенский. Эта версия соответствует характеру лидера масонов, если к ним можно применить такое понятие, — Некрасова, прозванного «злым гением русской революции». Некрасов говорил, что его идеал — «черный папа», которого «никто не знает, но который все делает». Как секретарь Верховного Совета Некрасов был «главным организатором в масонской организации». Секретарь «один имел право требовать открытия ему имен и всех отдельных членов лож».

Остается невыясненным и влияние заграничных масонских центров на своих братьев в России. Русские масоны спешат, разумеется, откреститься от такого влияния и говорят, что выделились в самостоятельную организацию еще в 1910 г. Это и вероятно, потому что масонское руководство находилось во Франции, которой незачем было подрывать нашу боеспособность внутренними государственными переворотами. Существует мнение, что, напротив, именно французское руководство масонов дало им указание отстранить от власти Николая II, когда пошел слух, что Он будто бы желает заключить сепаратный мир с Германией, после чего Франция лишилась бы военной поддержки России. Едва ли это основание для революции справедливо. Слух о сепаратном мире был глупым и смешным, этот слух пустили наши союзники с какими-то непонятными целями, а масонство во все времена отличалось большой осведомленностью в таких вещах. К тому же характер Некрасова, Керенского, Чхеидзе и остальных известных масонов не дает оснований думать, что они будут самоотверженно бороться много лет единственно во имя неведомых даже им самим масонских идеалов. В первую очередь каждый русский масон работал на себя.

Очевидно одно: в России к февралю 1917 существовала масонская организация, которая действовала заодно с Гучковым, готовила государственный переворот по его плану и, разумеется, вполне заслужила славу организатора февральской революции. Разбирать, главную или второстепенную роль играли масоны в подготовке февраля 1917, я не буду. Никакая масонская организация, самая сплоченная, самая таинственная, не могла разрушить Империю. Как уже говорилось, монархию могли разрушить только монархисты.

Иногда встречается мнение, что и сам Гучков был масоном. Эту мысль постоянно доказывает Н. Н. Берберова в книге «Люди и ложи» и со ссылкой на ее книгу — B.C. Брачев. Все свидетельства масонов, что Гучков и остальные октябристы до революции в масонских ложах не состояли (Чхеидзе говорил: «О Гучкове, как члене, не слышал и не допускаю»), Берберова отметает доводом о его вероятной «радиации», т. е. исключении: «При окончательной радиации даже имя бывшего «брата» оказывалось под запретом и никогда больше не упоминалось. Братьям давалось право клясться именем Великого Геометра, что такой-то не состоит и никогда не состоял в членах тайного общества».