Корона для «попаданца». Наш человек на троне Российской Империи - Сергей Плетнев Страница 75

– Шкафа нет, осталась только никелированная кровать! – на одном дыхании выпалил я.

– С тумбочкой? – уточнил гусар.

– С тумбочкой… – кивнул я, резко вставая. Откинутое кресло с грохотом рухнуло на паркет. Во входной проем заглянул Еремей. Я успокаивающе кивнул Засечному, и он бесшумно закрыл дверь.

– Ну и что же ты не угощаешь дорогого гостя? – капризным тоном спросил гусар. – Сигарами гаванскими балуешься, а может, у тебя и ром соответствующий к ним есть?

– Деда, неужели это ты? – У меня перехватило дыхание.

Гость торопливо оглянулся по сторонам. Потом его лицо приняло серьезно-озабоченное выражение. Гусар по периметру обошел кабинет, проверив, плотно ли закрыта дверь и не прячется ли кто за гардинами и в шкафу.

Закончив обход, пришелец ОТТУДА скинул кивер прямо на ковер, пригладил ладонью влажные волосы и, подойдя ко мне вплотную, полушепотом сказал:

– Нет, Димка, дед твой ТАМ остался! А мне вот пришлось… – парень вздохнул, – ёшкин дрын, да меня же ТАМ убили!!!

– Петрович? Дядя Илья? – догадался я. Словосочетание «ёшкин дрын» было любимым выражением генерал-майора ГРУ в отставке Дорофеева.

– Он самый, Димка! – радостно осклабился гусар. – И что самое удивительное – во плоти!

Мы крепко обнялись. С доломана отлетело несколько мелких пуговиц. В глазах Дорофеева блеснули слезы. Чтобы скрыть их, дядя Илья небрежно махнул рукавом и с нарочитой грубостью сказал:

– А ты совсем барином заделался! Весь в белом! Золотая цепь на пузе! В приемной секретарь с замашками пидора! А может, ты и сам тут уже того… А?

Я громко засмеялся – Петрович был в своем репертуаре. Хлопнув по плечу старого соратника деда, я предложил ему присесть, а сам прошел в угол кабинета, где на массивной дубовой подставке покоилось «чучело Земли» – глобус. С Ильей Петровичем Дорофеевым меня связывала долгая дружба. Еще с тех времен, когда я пацаном тихонько сидел в углу комнаты, а за накрытым столом, сняв галстуки и расстегнув до пупа рубашки, сидели матерые разведчики, вспоминая удачные акции и поминая погибших товарищей. Вся «старая банда» деда – его закадычные товарищи-напарники – считала меня кем-то вроде «сына полка».

Подойдя к глобусу, я нажал на изображение острова Хоккайдо. Петрович внимательно следил за моими манипуляциями. Верхняя половинка сферы откинулась, открыв забитый разнокалиберными бутылками мини-барчик, а по-здешнему – погребец. Жестом фокусника я извлек бутылку настоящего ямайского рома и два толстостенных стакана.

– Пару кубиков льда? – улыбнулся я. Петрович тоже улыбнулся – это была старая шутка. Она пришла из тех времен, когда старший лейтенант Дорофеев служил на Кубе советником. От их «точки» до ближайшего кусочка льда было несколько сот километров. А вот рому, настоящего ямайского рому было хоть залейся.

Я щедро плеснул в стаканы и пододвинул Дорофееву открытый хьюмидор. Петрович неторопливо сделал большой глоток, смачно и одобрительно хмыкнул, допил остаток, занюхал рукавом и, поставив стакан на краешек стола, достал сигару.

– На твой основной вопрос отвечу! – ухмыльнулся я, по примеру старшего (какая разница, что он выглядит сейчас на десять лет моложе меня?) товарища устраиваясь в кресле и закуривая. – Для целей сугубо санитарно-гигиенических держу двух горничных. Недавно даже обучил их новомодному «ля минетту»!

Дорофеев заржал в голос.

– А по поводу сексуальных пристрастий своего секретаря ничего конкретного сказать не могу, – продолжил я, – потому как в реальной истории он так и умер девственником!

– Кого это ты к себе в услужение взял? – знакомо прищурился Петрович. Несколько странно было видеть «фирменный» дорофеевский прищур на совершенно незнакомом лице. – Ну-ка, не подсказывай – я догадаюсь. По виду – домашний мальчик из хорошей семьи, получивший классическое воспитание, не дурак – дурака бы ты не взял, смотрит смело… отзывается на имя Александр… Ёшкин дрын! Уж не Александр ли Федорович Керенский у тебя в приемной секретарствует?

Я подавился ромом, расхохотавшись над этим предположением!

– Окстись, Петрович! Керенскому [108]сейчас должно быть шесть лет!

– Блин, да у меня по этой вашей истории с географией завсегда в школе трояк был! – тоже рассмеялся Дорофеев. Но в глазах его мелькнуло что-то такое… И я понял, что Петрович уже давно угадал фамилию моего сотрудника, а нелепое предположение про Керенского – просто шутка!

И старый разведчик немедленно подтвердил мою мысль, спросив:

– А младшего брата своего секретаря ты на какую должность пристроишь? Ему же сейчас должно быть семнадцать годков?

– Не знаю, не придумал еще! – ответил я. – Может быть, пущу дело на самотек – теперь ему мстить будет не за кого!

Мы посмеялись над старым анекдотом – было отчего – секретарем у меня работал Саша Ульянов [109].

– Ну так что там у вас стряслось? – посерьезнел я. – Как там дед?

– С дедом твоим все в порядке, – ответил Дорофеев, пуская клубы дыма. – А случилось то, что и должно было случиться, – на нас вышли ребятки из будущего! Поначалу-то все шло достаточно цивилизованно – они прислали пару разведчиков, чтобы выяснить, у кого находится мнемотранслятор.

– Это тот прибор, который я…

– Да, тот компутер, который ты у пришельцев увел. Одним из засланцев и был тот самый Леонид, допустивший утечку информации и потерю прибора. Его мы аккуратно взяли. Кстати, он оказался старым знакомцем Альбертыча – пересекались они в семидесятых годах. Второму засланцу удалось уйти. А пойманный нами доктор Фалин пояснил, что это был представитель ихних правоохранительных органов. Полицейский, короче…

– Серьезно за нас взялись! – хмыкнул я.

– Это еще цветочки, – ухмыльнулся Дорофеев, – ягодки впереди! На допросе Фалин рассказал много интересного об инспирируемых Институтом Времени операциях. А также методах, целях, базах данных, дислокации стационарных постов наблюдения и прочих интересных вещах.

– Иголки под ногти? – улыбнулся я.

– Отнюдь! Сам, совершенно добровольно! И оказалось, что инфу твоему другу он слил совершенно осознанно. И мнемотранслятор тебе упереть не препятствовал тоже специально!

– Зачем ему это было нужно? – удивился я.

– Отговорился несогласием своих личных воззрений с общей политикой института и ООН. ООН в их времени полностью подмяли под себя американцы. Они там вообще почти всем заправляют. А Фалин вроде как патриот России. Переговорил с твоим другом, понял, что тот человек знающий и решительный. И пошел на авантюру.