Точка заката - Эдуард Катлас Страница 72

Петр Семенович не выходил на связь. Наши попытки узнать хоть что-нибудь наталкивались на вежливые автоответчики в офисе корпорации.

Однако меня сейчас больше волновало то, что девушка так и лежала в коме, из которой Богослов ее отказывался выводить, ссылаясь на нестабильные анализы. Он ведь даже не был настоящим врачом. Так, санитаром. Он судорожно рыл Сеть, перечитывал старые справочники и новые медицинские форумы, чтобы найти хоть что-то, что могло ее спасти.

Но, похоже, он сделал все, что мог. Теперь оставалось только колоть ей вакцину и ждать чуда.

Я писал, добавляя главу за главой в начинавший приобретать некие финальные очертания «справочник». Книга перестала быть лишь простым перечислением потенциально важных для выживания фактов. Постепенно она превращалась в сборник рекомендаций, советов и лишь потом — хранилище данных.

Мы разгрузили и рассортировали подарки, что прибыли за время нашего отсутствия. Я лично узнал очень много нового о научном потенциале «Наноздоровья» и дочерних лабораторий корпорации. Каждый из бланков, что мы перенесли в наши хранилища, был по-своему уникальным. А кроме них вертолеты оказались загружены лекарствами, биозародышами, боевыми имплантатами. Всем, что поставлялось прежде всего в спецподразделения армии.

Теперь армия тоже исчезла. Судя по урывочным сведениям из Сети, на месте оставались лишь некоторые части. Замкнувшиеся на территории своих баз. Их по большому счету уже нельзя было называть армией, потому что они перестали выполнять функции, ей присущие. Просто кому-то удалось вовремя изолироваться, избежать заражения, и они пребывали в этой изоляции, тщательно ее поддерживая.

Я много читал в последнее время. И все, что я успел прочесть при подготовке книги, говорило мне, что никакая изоляция не способна спасти ситуацию. Рано или поздно кто-то нарушит периметр. Рано или поздно чума придет.

И когда это произойдет, лучше держать наготове все бланки и все лекарства, что у тебя есть. И пару подходящих молитв — на тот весьма вероятный случай, если вакцины и боты не помогут.

Так я и проводил время, сортируя бланки, раскладывая информацию для книги и сидя около изолированного бокса, в котором лежала Лена.

Наверное, лишь изолятор проводил рядом с нею время, сравнимое с моим. Но у него, похоже, были на это свои причины. Я видел в его глазах готовность убивать. Такую же, какая недавно появилась в моих.

Хотя он, похоже, даже не считал это убийством. Всего лишь очищающим пламенем, надежным карантином, финальной изоляцией.

Но пока он ничего не предпринимал, ничего не делал и я. Мы находились в состоянии молчаливой оппозиции, холодной вражды. Хотя возможно, что в этом состоянии находился лишь я. А он меня просто не замечал. Он представлялся мне рыбой, холодной и молчаливой. Не способной на чувства, особенно на те, что могут повлиять на его решения.

Центр молчал так долго, что я начал думать, не последней ли была наша работа в городе бешенства.

Но наконец с нами связались. На четвертый день.

Сообщение, что дал нам посмотреть Тоско, оказалось коротким.

Молодой парень, отнюдь не Петр Семенович, в форме СБ корпорации, вышел на связь. Он явно не был склонен к длинным разговорам, поэтому лишь оставил запись и отключился.

— Почти все погибли, — быстро говорил он. — Корпорация официально объявила о закрытии своего отделения в нашем секторе. Остался лишь один завод, когда связывался с ними в последний раз, они еще работали. Там сотня-другая наших. Я вроде не заболел, так что пойду туда. Ну да это вам неинтересно. В городе живых — единицы. Медленно накрывается все. Энергия, тепло, связь. Я воспользовался экстренным каналом, чтобы передать вам это. Петр Семенович умер от гриппа, вчера, так что теперь меня здесь больше ничто не держит. Он знал, что умирает. Хотел поговорить с вами лично, тянул до последнего. Но зная, что может не получиться, отправил вам все детали задания. Найдите у себя на сервере. Там есть все, что нужно. Просил передать вам, что это будет ваше последнее задание. А мое последнее задание — передать вам это. Я передал. Удачи.

Охранник прервал свое короткое сообщение без предупреждения, не сказав больше ничего. Просто его лицо сменилось рябью на экране, и все.

Все, кто оказался в штабе, посмотрели на Тоско. А пришли не только остатки взвода, но и большинство гражданских. Из тех, кто мог ходить. Чего уж там, нас оставалось слишком мало, чтобы устраивать игры в секретность.

— Я порылся. Есть видео, о котором он говорил. Я просмотрел. — Говоря это, Тоско уже запускал новый файл. — Смотрите и вы.

— Зная, как вы ненавидите «письма мертвого человека», я тянул до последнего. Вы же считаете это плохой приметой. Я до последнего надеялся, что выкарабкаюсь и смогу поговорить с вами сам. Или хотя бы протяну пару лишних дней, чтобы дать вам отдохнуть, и способен буду все же выйти на связь. Но, как бы сакраментально это ни звучало, раз вы смотрите эту запись — значит, я уже мертв.

За меня можете не горевать. В конце концов, я прожил почти всю свою жизнь в очень неплохом мире, имел хорошую работу, семью и друзей. Могу лишь пожелать, чтобы вы сумели получить все это в том будущем, которое предстоит выжившим.

Так что я почти доволен тем, что это все наконец для меня заканчивается. С хорошими обезболивающими…

Петр Семенович закашлялся — видно было, что слюна смешивалась с кровью из легких. Несколько красных точек заляпали объектив камеры. Дальше пошел очевидный монтаж, потому что кашлял он лишь одно мгновение, и стекло объектива вновь оказалось чистым.

— …Да, с хорошими обезболивающими даже такая противная смерть не так уж и страшна. В присланном вместе с записью архиве есть все данные, что вам нужны. Я лишь расскажу суть. Даже то жалкое будущее, что предстоит людям, и вам в том числе, остается под угрозой. Его просто может не быть. Я не знаю, знаком ли кому-то из вас термин «машина Судного дня», и у меня не осталось роскоши беседы с вами. Поэтому расскажу. Концепция такой «машины» подразумевает ответный ядерный удар по врагу, уничтожившему страну. Эта идея возникла еще во времена холодной войны. Говорят, что и у нас и в Штатах. Были времена, когда только одни лишь подозрения, что подобная машина есть у врага, останавливали Союз и Штаты от начала войны. Не такой, как была в Рио. Там в войне банд взорвалось лишь пять бомб, но и то — вся Южная Америка теперь считайте что радиоактивная пустыня. Нет, я говорю о полномасштабной войне. С запуском всего, что только можно, и сразу. У нас комплекс, включающий в себя машину Судного дня, назывался «Периметр», американцы окрестили его «Мертвой рукой». Хотя его задача официально была проще — обеспечить передачу приказа на запуск даже в условиях радиоэлектронного глушения и уничтожения всех основных линий связи. Потом потеплело, ракет стало поменьше. Но военные никуда не делись. И умные головы в институтах — тоже. В свое время кто-то решил, что «Периметр» слишком ненадежен. У него было два минуса — он не мог, по тем самым слухам, дать команду сам, все равно нужна была рука на кнопке. И, во-вторых, он мог позволить дать команду не тому. Представьте себе сошедшего с ума маршала у кнопки. Это, конечно, теория, но эти постулаты заставили создать новый вариант.