Джульетта - Энн Фортье Страница 61

В середине ужина ему позвонили из полицейского участка. Когда Алессандро вернулся к столу, было видно, что новости хорошие.

- Похоже, вам нет необходимости искать другой отель на ночь глядя, - сказал он, присаживаясь. - Они нашли Бруно у его сестры с чемоданом, набитым ценностями, похищенными из музея. Когда сестра узнала, что Бруно взялся за старое, то надавала ему таких тумаков, что он взмолился о немедленном аресте. - Алессандро с улыбкой покачал головой, но, заметив мои приподнятые брови, сразу посерьезнел. - К сожалению, палио не нашли - припрятал, должно быть, где-нибудь. Не волнуйтесь, найдется обязательно. Кому нужна старая ветошь?… - При виде моего смятения Алессандро пожал плечами: - Извините, я вырос не в Сиене.

- Частный коллекционер, - сухо сказала я, - заплатит огромные деньги за эту старую ветошь. Как вам, несомненно, известно, подобные артефакты обладают огромной духовной ценностью для местных жителей. Кто знает, может, за всем этим стоят Марескотти? Помните, Пеппо сказал - потомки Ромео считают кинжал и знамя своей собственностью?

- В таком случае, - сказал Алессандро, отодвинувшись вместе со стулом, чтобы официантка могла брать наши тарелки, - мы узнаем это завтра, когда парни немного поговорят с этим Бруно. Он не из молчунов.

- А вы верите, что Марескотти наняли его украсть палио?

Чувствовалось, что Алессандро очень не хочется обсуждать эту тему.

- Если это действительно их рук дело, - сказал он, наконец, - они бы с Бруно не связывались, у них свои люди есть. И они не оставили бы кинжал на столе.

- Значит, вы их хорошо знаете?

- Сиена - маленький город.

- Вы же сказали, что выросли не здесь?

- Сказал. - Он побарабанил пальцами по столу, явно раздраженный моей настойчивостью. - Но я часто проводил здесь лето - у деда с бабкой, я уже рассказывал. Я и мои двоюродные братья каждый день играли в винограднике Марескотти. Очень боялись, что нас накроют, и от этого было еще интереснее. Все боялись старого Марескотти… Кроме Ромео, конечно.

Я чуть не опрокинула бокал.

- Того самого Ромео, о котором говорил Пеппо? Вероятного похитителя палио? - Алессандро промолчал, и я продолжала уже тише: - Понимаю. Вот, значит, как все связано. Вы друзья детства!

Он поморщился.

- Не совсем друзья… - Увидев, что я сгораю от любопытства, он сунул мне меню. - Давайте займемся чем-нибудь более приятным.

За десертом, макая в кагор миндальное печенье кантукки, я неоднократно пыталась навести разговор на Ромео, но Алессандро упорно пресекал мои попытки, расспрашивая о моем детстве и причинах, побудивших меня принять участие в антивоенном движении.

- Бросьте, - сказал он, откровенно забавляясь моей хмурой миной. - Нельзя же во всем винить сестру!

- Я никогда и не винила, просто у нас очень разные приоритеты.

- Дайте догадаться… - Он пододвинул ко мне печенье. - Ваша сестра служит в армии? Воюет в Ираке?

- Ха! - Я набрала еще печенья. - Дженис не нашла бы Ирак и на вырезном трафарете! Она привыкла… очень весело жить.

- Какой позор, - покрутил головой Алессандро. - Наслаждаться жизнью!

- Я знала, что вы не поймете. Когда мы…

- Да понимаю я, - оборвал он меня. - Она ведет развеселую жизнь, поэтому вы не можете веселиться. Она наслаждается жизнью, поэтому вы не позволяете себе развлечений. Очень жаль, что вы это так каменно затвердили.

- Слушайте… - Я крутила в пальцах пустой бокал, не желая отдавать ему гейм. - Самый важный в мире человек для Дженис Джейкобе - это Дженис Джейкобе. Она любого уничтожит, чтобы добиться своего, она из тех, кто… - Я остановилась, почувствовав, что тоже не хочу тащить прошлое в этот приятный вечер.

- А Джулия Джейкобе? - Алессандро наполнил мой бокал. - Кто самый важный человек для нее?

Я смотрела на его улыбку, не понимая, смеется он надо мной или еще что.

- Попробую угадать. - Он откинулся на спинку стула. - Джулия Джейкобе хочет спасти мир и сделать всех счастливыми…

- Но ее старания приносят другим одни несчастья, - договорила я мораль сей сказки. - Включая саму Джулию. Я знаю, что вы скажете. Вы считаете, что цель не оправдывает средства и что отпиливание голов русалочкам не заставит человечество отказаться от войн. Я это знаю. Я все знаю.

- Тогда зачем вы это сделали?

- Не делала я! Изначально все планировалось совсем по-другому. - Я поглядела на Алессандро, соображая, смогу ли заставить его забыть о Русалочке и перейти на другую, более веселую тему. Оказалось, не могу. На его губах играла легкая улыбка, но взгляд твердо заявлял, что этот вопрос он намерен прояснить безотлагательно.

- О'кей, - вздохнула я. - Было так. Мы хотели нарядить ее в армейскую форму и вызвать датскую прессу, чтобы в газетах появились фотографии…

- Фотографии появились.

- Но у меня и в мыслях не было отпиливать ей голову!

- Вы держали пилу.

- Это получилось случайно! - Я закрыла лицо ладонями. - Мы не знали, что она такая маленькая. Камуфляж оказался слишком велик, и тогда какой-то идиот вытащил пилу и… - Я не могла продолжать.

Мы так и сидели в молчании, пока я не отважилась подглядеть сквозь пальцы, сошло ли с его лица выражение отвращения. Оказалось, сошло. Более того, моя история его позабавила. Улыбку он сдерживал, но искорки в глазах плясали.

- Что такого смешного? - проворчала я.

- Вы, - ответил Алессандро. - Вы настоящая Толомеи. Помните? «…Я покажу свое злодейство. Когда справлюсь с мужчинами, жестоко примусь за девок; всем головы долой!» - Увидев, что я узнала цитату, он улыбнулся: - «Ну да, головы или что другое, понимай сам как знаешь».

Я уронила руки на колени, отчасти с облегчением, но и с некоторой неловкостью от такой перемены в разговоре.

- Вы меня удивляете. Я не подозревала, что вы знаете «Ромео и Джульетту» наизусть.

Алессандро улыбнулся:

- Только сцены с драками. Я вас разочаровал?

Не зная, флиртует он со мной или просто смеется, я вновь начала поигрывать кинжалом.

- Хм, странная штука, - сказала я, - дело в том, что я тоже знаю пьесу наизусть. Всегда знала. Еще не понимала ничего, а уже знала. Словно ее произносил голос, звучавший в моей голове. - Я натянуто рассмеялась. - Интересно, почему я это вам рассказываю?

- Потому что вы совсем недавно узнали, кто вы, - просто сказал Алессандро. - И все, наконец, начинает становиться на свои места и обретать смысл. Все, что вы сделали или решили не делать, становится понятным. Люди называют это «узнать свою судьбу».

Я подняла глаза и увидела, что он смотрит не на меня, а на кинжал.

- А вы? - спросила я. - Вы знаете свою судьбу?