Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина Страница 56

До чего убого выглядят эти злые чертоги детства, этот дворец, где обитал всемогущий Шинтуш Темный Год, господин мелкого ворья…

Поганенькое заведение, даже не второсортное. Сажа из очага летает по всей трапезной: хозяин уже забыл, когда звал трубочистов. Жиденький слой соломы едва прикрывает грязный пол. Столы такие, что Шенги побрезговал бы на них облокотиться.

Но дела в «Акульем плавнике» все же идут помаленьку. За столами, несмотря на ранний час, торчит с десяток похмельных небритых рыл. Все в лохмотьях, все угрюмы, у каждого вид отпетого головореза. Не шумят, не смеются, песен не поют. Каждый молча тянет вино из глиняной кружки. Разом вскинули глаза на чужака в добротном плаще. Одинаковые взгляды — холодные, оценивающие. Дескать, если встретимся с тобою, господин, в темном переулочке, чем ты нас тогда порадуешь?

Самый оценивающий взгляд у того, кто стоит за стойкой. У хозяина этого роскошного заведения.

Шенги сдержал усмешку. И этого двуногого таракана он когда-то крепко побаивался? Ну, может, в детстве Ярвитуш и был крепким мальчишкой… хотя, помнится, при их последней встрече сын кабатчика был крепко отлуплен… Но теперь он может похвалиться разве что ростом. Тощий, грудь впалая, морда бледная, глаза ввалились — пьет, что ли? Нет, вряд ли Жабье Рыло стал бы держать пьянчужку в числе близких подручных.

Хотя о связи кабатчика с Жабьим Рылом Шенги знает только от Блохи. Может, хитрый Ярвитуш просто врет про свои дела с «ночным хозяином»?

Эти мысли промелькнули у Охотника, пока он неспешно шел от двери к стойке. Не оборачиваясь, Шенги знал, что его провожают хмурые взгляды завсегдатаев. Не любили в «Акульем плавнике» чужаков.

А вот Ярвитуш, наоборот, просиял. Прекратил беседу с каким-то забулдыгой, нежно прильнувшим к стойке. Оглянулся к солидному посетителю, всем своим видом выразил готовность служить любому капризу почтенного незнакомца.

Не узнал… ну, еще бы!

Шенги остановился у стойки, по-прежнему держа обе руки под плащом. Неприязненно покосился на забулдыгу, с отвращением сморщил нос: мол, мало мне грязи в этой жалкой дыре, так еще от всякого пьянчуги вонь нюхать?

Ярвитуш понимающе ухмыльнулся и беззлобно скомандовал:

— Бородавка, пошел вон.

— Кто? Я? Зачем? — захлопал глазами непонятливый Бородавка.

— Пошел вон, — терпеливо, тоном разъяснения повторил кабатчик.

Бородавка отлепился от стойки и плывущей походкой устремился к ближайшему столу.

— Чем могу быть полезен? — учтиво обратился кабатчик к новому гостю.

Шенги стоял спиной к кабацким выпивохам. Им не видно было, как незнакомец, откинув плащ, положил на край стойки жуткую чешуйчатую лапу и слегка побарабанил когтями по темному от времени дереву.

Ярвитуш изменился в лице, отпрянул к стене. Но не завопил, не бросился наутек и даже не потерял способности соображать. Раз единственный в мире человек, который может похвастаться такой лапой, не сидит в тюрьме (вернее, не висит мертвым на цепях), а явился именно сюда… ну, вряд ли он намерен пить вино и закусывать соленой хамсой!

— Не делай глупостей, Охотник! — тихо просипел Ярвитуш. — Мы тут не одни. Лучше уходи восвояси, я тебя не выдам.

— С чего это мне уходить? — пожал плечами Шенги. — Я еще только вошел! А что не одни — это ты очень, очень верно заметил. Пойдем-ка в чулан. — Гость кивнул на дверь в двух шагах от себя. — Там и потолкуем без лишних ушей.

— Я? С тобою? Нашел дурака! — Ярвитуш говорил негромко и убедительно. Он был готов в любой миг нырнуть под стойку. — Обернись, Охотник. У тебя за спиной — десять здешних морд. Все мне должны, все рады будут показать храбрость, лишь бы я с них должок списал. Ты меня… ну, может, успеешь ударить. Авось с одного раза не убьешь!

Увы, кабатчик был прав. Шенги умело дрался, но десяток портовых шакалов и впрямь может разнести его в кровавые ошметки.

Шенги глянул на дверной косяк. Деревянные планочки потемнели от грязи. Пользуется ли сейчас этот прохвост отцовским тайником?

— С чего ты взял, что я на тебя наброшусь, а потом с твоими мордоворотами драку учиню? — весело удивился Шенги. — Я перво-наперво когтями вырву из стены доску — вон ту, возле косяка. И все, что за нею схоронено, швырну под ноги пьянчугам. Очень, очень интересно, что они тогда будут делать? Тебя защищать или твое добро по полу собирать?

Новый испуг вытеснил прежний страх. Ярвитуш качнулся к Охотнику, умоляюще взглянул в лицо, дернулся даже вцепиться в когтистую лапу, удержать незваного гостя от ужасного поступка. Но вовремя опомнился, не коснулся лапы. Заговорил тихо, умоляюще:

— Не… не делай этого, не надо…

— Не буду, не буду. Чего ты, в самом деле, перетрусил? Мне же просто надо с тобою поговорить. Пойдем в чулан, чтоб пьяницы лишнего не услышали. Да прихвати кувшин: с вином беседа по гладкой дорожке катится. Согласен?.. Вот и славно, сразу бы так!

* * *

— Я слыхал, что ты в Гильдии важная шишка, — хмыкнул стражник, растянувшись в траве и покусывая листок щавеля. — Так чего сам в караул потащился, других не послал?

— Потому и потащился, — усмехнулся Унсай. — Со вчерашнего дня кручусь вместо Главы Гильдии. Столько дел свалилось — до полуночи все не переделал. А утром послал всех в болото. Моя очередь в караул идти? Моя. Вот и пусть они хлопочут, а я отдохну. Славно тут! — И он повел рукой, предлагая собеседнику оценить окружающую красоту.

На полянке и в самом деле было славно. Солнце успело высушить росу, густая трава полна была теплом и спелым соком, благоухала клевером и душицей. Пронзительно звенели кузнечики, мерно стучал дятел где-то в чаще. Лес навевал на людей блаженную умиротворенность, в карауле, в общем-то, лишнюю.

Видимо, эта же мысль мелькнула и у стражника:

— А мы не прохлопаем этого… который из-за Грани припрется?

— Злодей уже в тюрьме сидит, — лениво отозвался Унсай. — А караулы пока не сняли на всякий случай… а может, король про них попросту забыл.

— А ты? Ты ж теперь за Главу Гильдии?

— Может, и сниму, когда смена придет. А пока отдохну немножко, я же тебе гово…

Фраза оборвалась на полуслове. Унсай мгновенно насторожился, напрягся, плавно обернулся. Недоумевающий стражник проследил взгляд напарника.

С другого конца поляны двух дозорных с интересом разглядывал громадный волк.

Люди сами не заметили, как очутились на ногах, разом выхватили мечи. Унсай сделал движение в сторону лежащих чуть поодаль арбалетов. Но волк успел первым. Он прыгнул в сторону людей и замер в опасной близости от них: мечом не достанешь, а любое движение к арбалетам зверь мог расценить как нападение.

Было что-то неестественное и наглое в том, как спокойно, уверенно стоял в солнечных лучах этот ночной хищник. Не пытался затаиться, не прятал себя от взглядов…