Цена принцессы - Лана Ежова Страница 51

Темно-синий двубортный мундир с двумя рядами больших золоченых пуговиц и кантом, с жестким стоячим воротником, иссиня-черные узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, – все это безумно шло Кайрону. Так считали почти все придворные дамы. Одно время даже ходила шутка, что сын герцога Холгера из семи легионов выбрал Сапфирный, потому что форма подчеркивала необычайно яркий цвет его глаз. К слову, злословили так не женщины – забавно, что нет больших сплетников, чем мужчины, считающие себя обделенными милостью судьбы.

Зависть и восхищение будил он в придворных лизоблюдах. Уважение и преклонение – у тех, кто имел отношение к служению короне и народу Мизгира.

Кайрон стал самым молодым генералом в истории королевства. Место военного советника ему перешло от отца, который вернулся в земли рода, когда состояние здоровья его жены ухудшилось.

А потом король Рихард и вовсе преподнес Кайрону жезл главнокомандующего семи легионов. Злые языки заговорили вновь в поисках подвоха. И договорились до того, что монарх якобы готовил себе зятя, планируя отдать за него принцессу Эйрику.

Ох, как я злилась, слыша столь дикое предположение! И на любопытных придворных, возомнивших себя прорицателями, и на мать, которая много лет назад потребовала, чтобы меня выдали замуж за аристократа Лонкарды, и даже на младшую сестру, которая бледнела и краснела в присутствии молодого генерала.

Мне было семнадцать, я была зла и обижена на весь мир. Отчаяние достигло апогея, когда ближе пообщалась с герцогом Марушем – этот лонкардиец, по мнению отца, больше всего подходил мне на роль мужа.

Худой как палка, верный одежде мрачных коричневых оттенков, со светлыми волосами, зализанными назад и собранными в тонкую короткую косичку. И глаза – блекло-серые и пустые. Зато губы у него были толстые и ярко-красные, как будто он пил кровь и забыл их промокнуть.

И вот этими-то губами он пытался меня поцеловать, подловив утром в саду. Его постигла неудача, за что спасибо вовремя выросшему за моей спиной Маку.

Маруш если и расстроился, то не подал виду. Он последовал за мной и дошел до лелеемых роз королевы Велоры.

Во время светской беседы, которую начал как ни в чем не бывало, он самодовольно заявил, что займет первое место в соревнованиях на дракенах.

– Пускай в горах Мизгира этих чудесных вымирающих ящеров живет больше, но только мы, лонкардийцы, знаем, как правильно их тренировать.

День выдался тяжелый, и я вспылила:

– И поэтому вот уже восемь лет ваши всадники не желают участвовать в международных соревнованиях? Не оттого ли, что вечно проигрывают?

– Ваше высочество, как? Вы не верите, что я выиграю? – с неизменным превосходством поинтересовался Маруш.

– Простите, не в моих правилах врать!

– Что ж, благодарю за искренность. – Он пренебрежительно усмехнулся. – Но вы не откажетесь от пари?

Я и не думала спорить, просто спросила:

– И что предлагаете поставить на кон?

– Солидная награда. Выигрываю я – вы меня добровольно, при свидетелях целуете.

Опешив от подобной наглости, я вскинула голову, оторвавшись от разглядывания розового куста.

– Если же победу одержит мизгирец, – продолжал герцог Маруш, – я поговорю с вашим отцом и деликатно откажусь от вашей руки. Я же понимаю, что от договорного брака со мной вы не в восторге.

Я не стала этого отрицать даже ради приличия.

– Извините, я не азартна, не люблю спорить.

– Да? А я наслышан, что наоборот… Соглашайтесь, ваше высочество, – вкрадчиво произнес лонкардиец. – Я же вижу, что не по нраву вам, так давайте испытаем судьбу! Спросим у нее, суждено ли нам вместе пойти к алтарю богини?

Он откажется от моей руки? Это было то, о чем можно только мечтать!

И я повелась – приманка была хороша.

– Ладно, я согласна.

А спустя час узнала, что герцог Маруш – лучший маг Лонкарды, специализируется на воздушной стихии. Его огромный дракен, по слухам, дома побеждал не всегда честно – иногда ветра препятствовали соперникам его хозяина.

И вовсе в отчаяние привела весть, что Кайрон Холгер все еще в горах с сотнями Сапфирного легиона, освобождает окрестности шахт от нечисти, набежавшей из соседней Пантилии.

День соревнований настал. Холгер, победитель многих соревнований, успел вернуться в Форк, но, увы, желанием участвовать не горел. Множество погибших и раненых солдат в ходе привычной, казалось бы, операции зачистки не настраивали его на развлечение. Он даже на состязания явился в парадной форме, что говорило о ясности его намерений.