Тайные хроники герцога Э - Татьяна Абалова Страница 46

Герцог закатил глаза.

– Кто тебя туда пустит?

– А что, нет? Не пустят? А где мы тогда остановимся? – я понимала, что отвертеться не получится: если Их Светлость решил, что я еду с ним, так и случится, но попытаться выяснить перспективу все же стоило.

– У меня есть собственный особняк. Не такой роскошный, как дворец, но вполне годный для жизни.

– И что я буду там делать?

– Приводить хроники в порядок. Мы должны сдать их императору.

– Хм, значит, остановлюсь там на короткое время? Ладно, я согласна, но только с одним условием.

Индюк Э вопрошающе поднял бровь.

– Мы заберем с собой кухарок Шаманту и Волюшку.

– Они и так едут. Обе работают на меня уже больше двух лет.

Я едва не села на пол. Вот же тихони! Ни разу и словом не обмолвились, что служат герцогу не только в армии! И им я еще плела историю о внезапной пламенной любови к дюку Э?

– Других условий не будет?

– Могу я хотя бы в вашем доме обходиться без маски? Надоела – сил нет.

– Конечно. Еще велю сшить тебе приличное платье. То, что дала Шаманта, не подходит. Цвет унылой старой девы.

– Она не такая! Шаманта добрая и сердечная. Она, может быть, и вышла бы замуж, если бы не горе. У нее сестра погибла от жмена.

– Я знаю, я сам убил его.

Ну что тут говорить? Нечего. Пора собираться. Я еду в столицу живая и здоровая, но так и не осуществила план Конда. Полный провал по всем статьям. Надо будет придумать другой вариант побега. Тварь меня уже навряд ли съест, так что придется импровизировать.

– Почему стоишь истуканом? Марш собираться!

– Слушаюсь, – я приложила руку ко лбу так, будто откидывала забрало шлема. Откуда–то я точно знала, что жест, используемый почти всеми военными на Земле, пошел именно из рыцарского средневековья.

Накопленного богатства хватило на одну суму. Осла и седельную сумку пришлось сдать – только сегодня я выяснила, что они принадлежат армии. Переносной писчий ящик тоже оказался государственной собственностью, и мне предстояло передать его императору вместе с хрониками. Сейчас же, повесив суму на одно плечо, бюро с бумагами на второе, я отправилась вниз – туда, где ждал отбытия в столицу наш небольшой отряд. Обережники, медведи и герцог сидели на своих боевых конях, кухарки и кое–кто из слуг – в телегах. Я было направилась к ним, но передо мной распахнули дверцу самой настоящей кареты. Хорошо, что она не сияла вензелями, словно новогодняя игрушка. Невольно я вспомнила помпезные экипажи времен Короля–Солнце. Принадлежность транспортного средства великому полководцу выдавал лишь герб с красным львом, а в остальном все выглядело скромно и строго.

После путешествия в телеге да на осле, внутреннее убранство кареты показалось мне роскошным: мягкие сиденья, уютная обивка стен и небольшой выдвижной столик, на котором лежали… рисунки Конда. Со всеми этими завитушками у ушка, плавными линиями шеи и прочими деталями моего тела, выписанными с любовью. Откуда они здесь?! Я же надежно спрятала их среди прочих бумаг!

Пришпиленные стилетом, чтобы ненароком не сдуло ветром (надеюсь, что именно так и задумывалось, и трехгранное лезвие не предназначалось для запугивания одной вруши), рисунки смотрели на меня с ожиданием. Я выдохнула, прежде чем прочесть примечание на верхнем листе, написанное размашистой рукой герцога.

«Кто он?!»

Меня возмутил восклицательный знак. Герцог сам допустил бестактность – рылся в моих бумагах, а я виновата! Тут уж и дураку будет понятно, с какой стати мне выделили карету – чтобы до приезда в столицу я успела придумать оправдание. Как я уже заметила, Их Светлость ничего не забывает, и мне еще предстоит объяснить не только откуда взялись рисунки, но и что такое эволюция. Массаж мы худо бедно освоили. Тут я покраснела, вспомнив, как спала голая, придавленная рукой индюка Э.

Вместо того, чтобы готовить оправдание, я всю дорогу вертела в руках стилет – так называемый кинжал милосердия, которым обычно пользовались для добивания противника в доспехах. Я думала о своих мужчинах: суровом хозяине стилета и несносном авторе набросков. Месяца не прошло, как я едва не отдалась Конду, а теперь, стоило подумать о дюке Э, начинала вздыхать и густо краснеть. До того неприличны были мои мысли.

Я всеми силами пыталась восстановить в памяти, как ласков был опальный принц, но сцены с Кондом упорно затмевались доказательствами заботы и нежности герцога, спрятанными за его нарочитой грубостью.

«Почему босиком? Ты простынешь», «Иди, тебе выдадут теплый плащ», и даже «Ну ты и дура!» – его голос звучал музыкой в моем сердце.

Я на самом деле дура. Я влюбилась.

Я закрыла лицо ладонями и тихо рассмеялась.

Наконец–то, хоть где–то я честна.

Занятая размышлениями, я не заметила, как мы въехали в столицу. Лишь шум за стенками кареты заставил меня отвлечься. Отодвинув шторку, я выглянула в окно и получила букетом по голове. Он отскочил от велосипедного шлема и осыпал сиденье лепестками. Народ на улицах ликовал и закидывал отряд цветами. Приветствовали герцога–спасителя. Молва летела впереди нас.

На центральной площади шум усилился. Ученая первым прилетевшим букетом, я уже не высовывалась – лишь отдернула занавеску. Отряд двигался по широкой дуге вокруг фонтана, и только благодаря кривому маневру я заметила, что телеги и вьючные лошади отделились от нас и направились в сторону особняков. Слуги и кухарки, хоть и были причастны к победе, своей доли славы оказались лишены.

Но очень скоро я отвлеклась от грустных мыслей по поводу социальной несправедливости: черные рыцари во главе с герцогом замерли перед пышной делегацией, в центре которой сиял золотыми доспехами император. Если честно, то он сильно напоминал бабушкин самовар. Да, под властителем Рогуверда плясал благородный конь, да, пышно развевались на шлеме перья, но казалось, стоит опустит глаза, и я найду кран с замысловатой ручкой, откуда потечет кипяток.

Фу, глупая! О чем думаю? Не опускать глаза, не опускать!

Отведя взгляд от Их Величества, я наткнулась на Фельстана – еще одного павлина в королевской свите. Скулы свело от сладости. Рядом, изящно изогнувшись, поглаживала волнующуюся лошадь инфанта. Ее прелести готовы были выпрыгнуть из узкого лифа платья. Поймавшийся на удочку женишок уже весь был там, поэтому и не заметил застывшую напротив него карету.

– Мир вам и любовь, – прошептала я.

Интересно, Фельстан уже побывал в монастыре, куда собирался? А вдруг всюду развешены мои портреты с крупным заголовками «Разыскивается принцесса»? Я тихо рассмеялась. Мне было бы любопытно посмотреть на лицо дюка Э, когда он узнает на них своего хрониста.

– Ва–ва–ва–ва… – пророкотал император. Я не разобрала ни слова, хотя отметила, что тембр голоса у него такой же приятный, как у младшего брата. Красивый лицом, чего тоже не отнять, но с искрами серебра в длинных волосах, выбивающихся из–под шлема и густой волной стелящихся по плечам. М–да, но только с такими вихрами на кроволаков не поохотишься, мигом вцепятся в шевелюру и заломят шею.