Скалолазка и мировое древо - Олег Синицын Страница 44

Взбираясь сюда по осклизлому откосу, я испытывала бесконечную горечь и стыд. Горечь от того, что попалась, а стыд — за малоосмысленную попытку обратить противников в бегство при помощи сотрясания воздуха. Какая же вы наивная, Алена Овчинникова!

Командир боевиков остался внизу. Ему было интереснее возиться с медальоном и пирамидой. Впрочем, обо мне он тоже не забыл: двое солдат, которым меня передали на берегу, получили от него строгие указания по рации. Ирбис велел конвоировать Водолазку (так он меня окрестил) в пункт, при назывании которого я сперва подумала, что ослышалась.

Солдат с высоким лбом и залысинами тоже так подумал, а потому переспросил, приложив губы к рации:

— Я правильно понял? Доставить во дворец?

— Ты понял правильно, — ответил Ирбис из динамика. — Глаз с нее не спускайте. Если сбежит... я вам не завидую.

Угроза расстрела, пожалуй, прозвучала бы безобиднее, чем эта последняя фраза.

— Понял, Крыс, он тебе не завидует! — обрадовался второй солдат, накачанный коротышка. — Выпустит из тебя кишки майор наш Ирбис. И подвесит за них на крюке.

— Заткнись, тупица. Он имел в виду нас обоих.

— Ну да, ты у нас, конечно, умник! Слышишь больше, чем тебе говорят...

— Умолкните оба, — раздраженно сказала я. — Клоуны. И без вас тошно.

— А ты помалкивай, Водолазка, — произнес коротышка. — Залазь в машину.

— Я — Скалолазка.

— Тогда скалолазь в машину.

Забираясь в кузов джипа, я успела заглянуть в котлован. Боевики окружили центр хараппского города. Человек двадцать оцепили его со всех сторон, среди них должен быть и майор Ирбис, хотя отсюда не видно. Он вставит медальон в пирамиду. Только ничего у него не выйдет, я уже пробовала... А если выйдет? Если получится? Если рядом с пирамидой вспыхнет неоновый указатель, который укажет на место, где растет древо? Мне будет очень обидно. До боли обидно.

Бравые бойцы положили меня лицом вниз да еще направили в затылок стволы винтовок. Поэтому я не видела, где мы ехали. Могла судить об этом лишь по наклону осей внедорожника. Сначала джип спускался по хрустящему гравию, затем ехал ровно, если не считать кочек. Затем стал подниматься в гору. Я повернула голову и увидела проплывающие над бортом кроны деревьев. Мы возвращались в леса Арьяварты.

Джип в очередной раз подскочил на кочке, обшарпанное дно двинуло меня в подбородок.

— Послушайте, — обратилась я к конвоирам, — позвольте мне сесть! Обещаю, что никуда не сбегу. Я прекрасно понимаю, что в этом случае вам серьезно влетит от начальства...

— Неужели! — усмехнулся коротышка.

— Да, я прекрасно понимаю ваше положение. К примеру, в московском архиве, в котором я работаю...

Один из них хихикнул.

— Вы мне не верите? — обиделась я. — Не верите, что я работаю в архиве? Думаете, я такая же всемогущая, как дочь Гарри Поттера? Да, я обыкновенный человек, переводчица. Просто угодила в переплет с вами...

— Она врет, — сказал боевик с высоким лбом.

— Может, и нет, — ответил коротышка. — Ну, и что ты хотела сказать?

— Только то, что в нашем архиве такая же иерархия, как в войсках. И я знаю, что случается, когда кто-то прольет чай на рукопись семнадцатого века, которая зарегистрирована на меня. Поэтому я полностью осознаю, как подставлю вас, если сбегу. Меня совесть замучает, что я подвела людей, которые мне доверились.

— Мы не люди, — грустно сказал боевик с высоким лбом. Кажется, Крыс— Мы военные.

— Садись, — смилостивился коротышка. — Только совесть штука ненадежная. Поэтому запомни: если вздумаешь бежать, сразу получишь пулю в затылок.

— Пулю в затылок? Договорились.

На откидном сиденье я развалилась, как в кресле. Наконец можно отдохнуть, прийти в себя. После подводных приключений и потасовки ныли кости и мышцы, горели ссадины на лице, а стоило повернуть голову, как в ушах раздавался треск от залившейся в них воды.

Мои конвоиры сидели спиной к водителю. Высоколобый смотрел на меня подозрительно.

— Напрасно ты разрешил ей, — сказал он напарнику. — Вдруг что-то случится?

— Трус.

— Сам трус. Я проявляю осторожность. Ты же помнишь, что Ирбис сказал. Знаешь, что он может сделать?

— В зубы дать?

Коротышка широко улыбнулся, показав дай бог половину от отпущенного человеку природой.

— Гораздо хуже... Клоп, ну ты же слышал, каким он тоном сказал! Если что-то случится, он нам не завидует! Вполне может отправить нас сам знаешь куда. — Он осторожно глянул на меня, но я делала вид, что разглядываю лес. — Пусть она обратно ляжет.

— Если я сказал сидеть, значит, будет сидеть, понял?

— Я буду вынужден рассказать обо всем майору.

— А в зубы хочешь? — невинно предложил Клоп.

— Ребята, — встряла я, — мне очень неудобно прерывать вашу великосветскую беседу, и я бы ни за что этого не сделала, если бы меня не мучил один вопрос. Здесь у всех звериные клички?

— Ничего ей не говори! — зашипел Крыс.

— Ага, у всех, — ответил коротышка, игнорируя напарника.

— А где остались ваши имена?

— У нас их нет.

— Почему?

— Такие правила. Нам запрещается вспоминать то, что было в прошлой жизни. Это вызывает ненужные эмоции и отвлекает от непосредственных обязанностей.

— А как же Мерфи?

— Мерфи? Он важный человек. Третий в нашей иерархии. Он держит связь с внешним миром, поэтому ему требуется имя... Как ты попала сюда?

— В смысле в долину?

— Ага. Обычные путники в долину не попадают. Она хорошо охраняется как с земли, так и с воздуха.

— Меня привез ваш шеф. Леви...

Крыс проворно заткнул мне ладонью рот.

— Сам? — осторожно спросил Клоп.

— Да, — прогудела я сквозь пальцы. — А что, иногда посылает кого-то другого?

Крыс отнял руку от моего рта и горестно произнес:

— Я говорил, что не нужно поднимать ее с пола!

— Да отстань ты, плакса. — Клоп заинтересованно повернулся ко мне. — Самолично шеф отправляется куда-то только в исключительных случаях. Все остальное время он проводит здесь.

— А вы сами здесь давно?

Коротышка заметно погрустнел. Я даже пожалела, что задала вопрос.

— Ты спрашиваешь, давно ли мы здесь? Так давно, что уже забыли, что было в прошлом!

Пока я размышляла над этим, лес кончился, и над нами выросла гигантская скала. Машина въехала на каменистую площадку перед ней и остановилась. Шофер снял с приборной доски рацию на шнуре и негромко произнес в нее несколько слов. Из-под скалы раздался щелчок, одна из вертикальных трещин вдруг начала расширяться. Скала раздвигалась.