Небеса в огне - Марина Эльденберт Страница 30

От меня?

Или от Ибри?

Конечно, ребенок Даармархского и Эсмиры по пламени может тоже быть сильным, но даже будучи полукровкой, малыш или малышка Ибри представляет угрозу для будущего наследника. Особенно если Витхар постоянно вливал в него пламя. Или не постоянно? Ведь он не приходил к Ибри после моего появления.

Или приходил, но не за тем, за чем ей хотелось?

— Кто знал о том, что ты в положении? — спросила я.

— Что?

— Кто знал о том, что ты в положении? — повторила вопрос.

— Зачем…

— Просто ответь.

— Витхар, — Ибри недоуменно посмотрела на меня, — Мэррис и лекарь.

Трое.

Значит, концов уже не найти. Да даже если Мэррис и лекарь хранили молчание, Даармархский вполне мог поделиться своими достижениями с сестрой, он ведь безоговорочно доверяет Хеллирии. С другой стороны, Эсмира — ее подруга, и говорить с ней о таком не очень разумно. Нет, вряд ли это был Витхар, но теперь это уже не имеет значения.

Если он все-таки приходил к Ибри (а зная о силе растущего малыша, должен был приходить, не могла она столько времени обходиться без его пламени), то ему нужно было делать это незаметно. Подозреваю, что и привязка у нее возникла именно потому, что перед своим путешествием, в котором нашел меня, он вливал в нее огонь.

Постоянно.

Помногу.

Осталось только понять, как Даармархский ее посещал.

По ногам тянуло сквозняком, но учитывая, что сидела я не напротив позвякивающих стеклянных штор и даже в стороне от окна, то плотная драпировка стены, слегка примятая внизу…

Перед глазами вспыхнул зев потайного хода, через который дракон вывел меня к казармам. Когда мы шли по нему, я мало на что обращала внимание, но почти наверняка у этого хода десятки ответвлений.

Владелец замка должен иметь беспрепятственный доступ к любому.

Только ли он?

Осознание этого пронзило как вспышка.

— Теарин. — Ибри заворочалась, вновь пытаясь подняться. — Теарин, ты обещаешь, что с моим ребенком не случится дурного?! Обещай мне! Скажи, что ты выиграешь отбор и защитишь не только Сарра, но и моего малыша. Скажи это!

— Я ничего не могу тебе обещать, Ибри, — поднялась, читая в ее глазах разочарование и страх.

— Ничего?! Но ты говорила…

— Что именно?

Щеки Ибри вспыхнули красными пятнами, хорошенькое лицо исказилось от злобы.

— Ненавижу тебя! — прошипела она. — Ты такая же, как они все! Ты использовала меня, чтобы…

— Я тебя не использовала, — осадила зарвавшуюся девчонку. — Всего лишь выяснила, с чем мне предстоит столкнуться. Я выслушала тебя и могу сказать только одно: с моей стороны твоему ребенку действительно ничего не угрожает. Я никогда не причиню ему или ей вреда.

Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к позвякивающим от ветра стеклянным шторам. Вслед мне полетела подушка, затем другая (и откуда только силы взялись?). То, что нам не стать подругами, я поняла уже давно, поэтому никакого удивления по этому поводу не было. Разочарования — тоже.

Что я чувствовала сейчас, сложно сказать.

Наверное, холод наподобие сквозняка, что облизывал ноги и все-таки пробрался внутрь.

Мэррис дожидалась меня, стоя у балконной арки. Короткий испытующий взгляд скользнул по моему лицу, и бывшая распорядительница прошла в спальню. За спиной зашелестели, затем звякнули шторы, а в следующую минуту мы со служанками уже вышли в коридор, где нас дожидались хаальварны.

— Хотите прогуляться, местари? — спросила одна из девушек. — Верхний сад в это время пустует, а там такая красота!

Да.

Очень.

Сейчас мы все прогуляемся.

— Следуйте за мной, — повернулась к хаальварнам, вновь направляясь в покои Ибри.

Успела только уловить недоумение на лице девушек-служанок, а в следующий миг воины шагнули за мной в комнаты. Один из хаальварнов резко отодвинул передо мной полог, шуршание ткани и звяканье стекла слились с высоким восклицанием Ибри:

— …Вы же слышали сами! Я сделала все, что могла…

Она осеклась на полуслове, замерла с открытым ртом, глядя на нас.

Первой ко мне повернулась Мэррис: неестественно прямая, словно ее привязали к столбу.

И только потом — Хеллирия.

Выражение хорошенького личика едва сменилось с пренебрежительного превосходства на удивление, я же быстро шагнула к ней. Схватила за предплечье (цепко, не вырваться) и выволокла за собой сначала в комнату отдыха, а затем в коридор. Именно там Хеллирия и опомнилась, глаза сверкнули ледяным огнем, мои пальцы обожгло даже через одежду.

— Ты что себе позволяешь? — прошипела она, безуспешно пытаясь отнять руку.

Не говоря ни слова, я протащила ее мимо оторопевших служанок. Ладонь с острыми ноготками перехватила на лету.

— Еще раз попытаешься ударить, — сообщила спокойно, но жестко, — расцарапаю лицо, и на отборе рядом со своей подружкой будешь сидеть под вуалью.

Глаза сверкнули еще сильнее, и холодом окатило не только меня, но и ближайшие колонны. По ним даже иней прошелся, который, впрочем, тут же растаял. От непрогретых стен потянуло ледяной сыростью, Хеллирия резко отняла руку.

— Что ты наобещала Ибри? — спросила я. — Поговорить с братом, чтобы разрешил ей остаться во дворце? И что я должна была сказать? Что отбор мне не нужен, что я вынуждена принимать в нем участие? Витхар об этом знает, я сказала это ему в лицо.

— Ты лживая тварь, — прошипела Хеллирия. — Врешь, как дышишь! Не знаю, чем ты его взяла, хотя догадываюсь…

Пощечину ей я влепила от души. Просто руки чесались давно и так сильно, что не сдержалась.

— Ты… — ахнула ледяная, прижимая руку к пылающей щеке. — Ты…

— Не веришь — спроси у своего брата, — ответила холодно в тон ей. — И следи за словами, Хеллирия. Теперь мы с тобой равны.

— Ты пожалеешь, — процедила она. — Ты ему никто, а я — его сестра!

— Тогда тебе не о чем волноваться, не так ли?

Вопреки представлениям Хеллирии, я не собиралась тащить ее к Витхару или устраивать сцены. Зато хотела закрыть один вопрос, раз и навсегда.

— Ты посоветовала своему брату от меня избавиться, но он не избавился. Это о чем-то говорит, верно?

Вот теперь на ее лице сквозь ненависть и ярость отразилось настоящее изумление: вряд ли Витхар поставил ее в известность о том, как именно мне удалось это узнать.

— Оставь меня в покое, Хеллирия. Если попытаешься навредить мне или, упаси драконы, Сарру, пожалеешь именно ты. Я достаточно ясно выразилась?