Шепот блуждающих песков - Надежда Мамаева

Дирижабль причалил к пирсу. Здоровенная махина с тремя мощными винтами силовой установки, опутанная энергетическими нитями, плавно покачнулась, словно удобнее устраивая свое брюхо пассажирского отсека в клоках тумана.

Лопасти аэростата, крутанувшись последний раз, замерли в терпеливом ожидании, в отличие от людской толпы, снедаемой любопытством и жаждой зрелища. Как то: оркестр, продрогший под моросящим дождем, но умудрявшийся так виртуозно фальшивить, что его игру можно было принять за весьма талантливую импровизацию. Праздная публика за ограждением. Цилиндры и пальто. Турнюры, вуалетки, зонты. И, конечно же, вездесущие журналисты с блокнотами и камерами-гармошками на изготовку.

Мгновения слагались в минуты, дождь моросил все сильнее, сиятельные леди и джентльмены жаждали лицезреть кронпринца, вернувшегося из дипломатической миссии. Наконец, спустя некоторое время, капитан охраны сам ступил на ковровую дорожку, появившуюся сразу, едва закрепили швартовы. Он уверенным шагом поднялся по трапу.

Оркестр смолк. Тем отчетливее в наступившей тишине прозвучал голос появившегося из дирижабля капитана, бросившего своему старшему помощнику:

– Вызывай службу императорской безопасности. Срочно!

После этой короткой, но прочувственной «речи» офицер настоятельно рекомендовал собравшимся расходиться, и если сиятельные решили внять совету, то у акул пера такой поворот событий пробудил небывалое профессиональное рвение. Никакие угрозы и окрики полисменов не заставили отважных профессиональных сплетников покинуть причал.

Стоит ли говорить, что уже вечером газеты пестрели громкими заголовками: «Кронпринц похищен!», «Династия Эронов может прерваться?», «Кто виноват в исчезновении наследника Микаэля: лорды стихий или обычные люди?»

В то же самое время, когда на улицах крикливые мальчишки-торговцы вовсю размахивали желтыми листками, только что вышедшими из-под типографского станка, в личном кабинете за внушительным столом из бука сидел глава департамента безопасности. К тридцати восьми годам Хантер Элмер разгадал множество сложных загадок, выследил дюжину шпионов и рецидивистов, но вот похищений кронпринцев в его практике еще не случалось. А потому сейчас сиятельный занимался архиважным делом: он курил. Сизый дым из трубки был столь крепок, что многих, впервые его вдохнувших, заставлял закашляться. Но подчиненные Хантера хорошо знали не только об этом свойстве табака, но и о том, что, когда лорд Элмер курит, его не следует беспокоить. Поскольку в эти моменты, помимо всего прочего, глава отдела безопасности императорской семьи, как любил выражаться его секретарь, «дедуктировал».

Хантер побарабанил пальцем по столешнице и в раздражении отложил трубку. Он пристально уставился на единственную найденную на дирижабле улику – серую нитку висконской пряжи, изрядно засаленную и потертую. Кроме нее, ничего, как бы ни старались его ищейки, не обнаружили: ни возмущения магического фона, ни тел членов экипажа, ни следов борьбы или сонного зелья.

Рука Элмера машинально потянулась к увеличительному окуляру. Щелчок пальцев – и нитка начала медленно раскручиваться, высвобождая из тугого плетения волокна и мельчайшие песчинки. Хантер наклонился над столом, и белая, как шапка ледника, прядь волос, выбившись из короткой косицы, упала на лицо сиятельного. Он не обратил на нее никакого внимания. Слишком его заинтересовали крупинки. Ярко-рыжие, правильной восьмигранной формы. Их нельзя было рассмотреть человеческим глазом, да и обычное зрение сиятельных этого бы не позволило – но не многократно усиленное магическим окуляром.

Хантер пинцетом аккуратно отделил одно от другого волокна пряжи самой обычной на первой взгляд нитки. Единственное, что было особенным, – это способ двойного кручения, когда кудель сначала пряли в одну нить, потом мочили, а затем сплетали со второй такой же.

Между плетением оказалась засохшая… даже не капля, а ее жалкий последыш черного цвета.

– Как интересно… – протянул Хантер и в задумчивости начал крутить сережку в ухе. К слову, хотя размером это самое ухо ничуть не уступало обычному человеческому, форма его была иной: остроконечная, с гораздо большим числом мелких хрящевых завитков внутри. А сразу от мочки шла серебристая вязь чешуек, заканчивавшаяся где-то на уровне ключицы. Одним словом, это было ухо типичного сиятельного.

Глава департамента вновь взял трубку и, затянувшись, уставился на карту империи. Его взгляд остановился на южной границе. Анчар – почти пустыня – территория, официально считающаяся имперской, но на деле – дикая, живущая по своим законам, хранящая в своих недрах черное масло и встречающая путников ярко-рыжими пыльными бурями.