Поцелуй смерти - Лорел Гамильтон Страница 26

– Это все не для тебя, Шелби. Это для тел.

Свечение в глазах начало гаснуть.

– Каких тел?

– Убитые вампиры. Мы должны отрезать головы и вырезать сердца, чтобы они не могли встать из могилы.

– А зачем тогда все это мне показывать?

– Помоги нам найти тех, кто убивал, и, быть может, тебя с ними не казнят. Но если ты нам не поможешь, и они снова кого-нибудь убьют, когда ты могла бы нам помочь этого не допустить… – я показала на колья, – тогда это будет для тебя.

– Если я тебе скажу, где они, они меня убьют.

– Если я их сперва не убью, Шелби. У меня тут с собой целая группа из СВАТ, и мы их убьем. Они не будут больше тебя ни бить, ни обижать.

– Меня кто-нибудь другой обидит. Я слишком слабая.

– Вступай в Церковь Вечной Жизни: у них есть приемные семьи для вампиров-детей. Ты будешь с такими же, как ты, и это все будет по закону. Сможешь учиться в колледже, найти работу, иметь нормальную жизнь.

– В Церковь вступить – это пить кровь твоего мастера, и тогда он будет моим хозяином. Я не хочу никому быть рабыней.

– Клятва крови дается для единственной цели: чтобы вампиры не убивали людей – что ты и делала. Сильный мастер города может удержать своих подчиненных от следования голоду крови.

– Он слишком силен, и ты тоже, Анита Блейк! Это же не то что клятва крови обыкновенному мастеру города, это утратить собственную волю! Ты нас обращаешь в людей, что слепо следуют за красавчиком-вождем и его шлюхой на крови!

Я улыбнулась:

– Брань на вороту не виснет, Шелби. Обзывай меня как хочешь, но на твоих глазах убили двух сотрудников полиции, и ты ничем этому не помешала. По закону ты виновна не менее тех вампиров, что всадили в них клыки, и за это ты будешь казнена. Помоги нам их найти – и это будет для тебя лазейка, через которую ты ускользнешь и будешь жить.

– Я уже мертва, Анита Блейк.

– Еще нет. Ты живешь – ходишь, разговариваешь, думаешь, ты – по-прежнему ты. Нежить – не мертвец. – Я пошла к двери, открыла и сказала туда: – Вносите.

Двое полицейских внесли черный продолговатый пластик – обернутое тело. Лицо бледное, и на нем застыло выражение, которое было перед гибелью. Это был тот вампир, что пытался спрятаться за человеческой девочкой, и я его застрелила. Сейчас я должна закончить работу.

– Кладите на брезент, на середину, – сказала я.

Полисмены положили тело куда я сказала. Один из них слегка споткнулся, и из пластика вывалилась рука, болтающаяся тряпкой, как бывает только при истинной смерти.

Шелби ахнула, и я подумала, что это может быть неподдельно.

Развернув пластик, я посмотрела на мертвого вампира. Раны в груди засохли и почернели по краям, но кровь оставалась еще достаточно красной, чтобы застегнутая рубашка расцветилась алым, бурым и последним цветом почти любой крови – черным. Пусть говорят, что смерть – это долгий сон, но мертвое тело с сонным не перепутаешь. Даже обморок не дает такого бескостного падения, как у только что умершего. Некоторые вампиры тут же коченеют, но этот был недостаточно для такого стар и вел себя как любое мертвое тело, ставшее таковым не более двух часов назад, разве что кровь не образует гематом, как бывает у человека.

– Вот это называется мертвый, Шелби. Какая ты ни есть, а не такая.

Я достала из другой сумки комбинезон – из той, где наиболее часто применяемые мною инструменты, а не предписанные правительством. Правительство мне не предписывает надевать комбинезон, но людям, писавшим эти законы, никогда не приходилось делать мою работу. У них не было случая выяснить, сколько крови и грязи вытекает из тела, когда у него отрубают голову и вырезают сердце. Вот пока не вымажешься в таком количестве крови и слизи, до тех пор не поймешь. Комбинезоны снижают расходы на химчистку и улучшают мой ночной сон. В конце концов так замучаешься выскребать кровь из-под ногтей, что спятишь, как леди Макбет, и решишь, что кровь никогда не сойдет.

Я заплела волосы – этому меня научил Натэниел. С моими курчавыми волосами коса и никогда не получается такая аккуратная, как у него, но зато так волосы можно почти до талии запихнуть под шапку. Я пыталась использовать одноразовые пластиковые шапочки для душа, но все-таки перешла на дешевые спортивные шапочки – они дороже, но у них не такой придурковатый вид. Под такую мои волосы запихнуть труднее, но черная шапка выглядит более грозной, чем надутый пластик. Сегодня это существенно.

– Зачем волосы убираешь? – спросила Шелби.

– Надоело мне чужие куски из них выковыривать.

– Чужие куски, – повторила она, будто пробуя фразу на вкус.

– Ага.

Я натянула пластиковые бахилы. Это я научилась делать на одной ноге, чтобы не приносить домой куски своей работы. Мне до сих пор припоминали тот случай, когда я принесла на подошве домой кусок мозга и не заметила, пока не прошлась по ковру в гостиной. Ну ладно, я и тогда не заметила. Заметил Мика, а Натэниел сказал, что он понятия не имеет, как отчищать мозги от ковра, так что, пожалуйста, не надо их на ковер намазывать. Но выбросить туфли меня заставила реакция Сина. Казалось бы, тигр-оборотень, даже в его юном возрасте, мог бы отнестись спокойней. Ашер полностью Сина поддержал, утверждая, что это уже за гранью. Он был единственный вампир, который по этому поводу жаловался. Я напомнила, что они, при своей жидкостной диете, могут о таких вещах не волноваться. В отличие от оборотней, которых можно понять.

– Не обязательно есть мясо, чтобы не хотеть видеть на ковре чьи-то мозги, – сказал тогда Ашер.

Я его обозвала девчонкой, но туфли выбросила.

В сумке лежал еще один кожаный сверток, крепко привязанный, чтобы не ерзал при переноске, но лежали в нем не деревянные колья. Я отвязала кожаную привязь, положила сверток возле кольев и развязала его. Клинки блеснули в тусклом свете, отсвечивая серебром. Это были ножи, которые помог мне подобрать Фредо – один из наших ведущих телохранителей и член местной родере крысолюдов – после того, как одолжил мне свой нож для вырезания вампирского сердца, потому что его ножи оказались лучше. Фредо любит ножи примерно как Эдуард – огнестрельное оружие. Он обучает охрану ножевому бою, и я стараюсь посещать его уроки, когда есть возможность.

Я выбрала клинок и демонстративно проверила его баланс, положив на пальцы поперек и удержав на одном. Балансировка этого ножа мне нравится, но для драки и для вырезания сердца из груди балансировка нужна разная.

– Для чего тебе это? – спросила вампирша с придыханием, испуганным голосом.

– Сама знаешь, – ответила я, не дав себе труда даже на нее посмотреть.

Сунув нож обратно в кожаные ножны, я достала другой. Этот я не стала уравновешивать на пальцах, потому что у него другой баланс. Никогда бы не стала его метать, и если бы мне пришлось драться этим ножом с каким-нибудь «живым» противником, это означало бы такую степень хреновости ситуации, что вряд ли мне пришлось бы когда-нибудь потом интересоваться балансировкой своих ножей.