Мертвый разлив - Сергей Иванов Страница 15

«Ну хорошо, что мы имеем? – который раз спросил себя Вадим. – Что я могу принимать из-за Бугра, кроме немногих спутниковых передач?»

Но как раз спутники и перестали добивать сюда в разгаре ночи (в отличие от двух-трёх местных программ, транслируемых Студией). И чем дальше, тем на большее время они пропадали. Дело даже не в этих грозовых помехах, сорвавшихся с привязи, как и вся погода. Каналы обрубались словно по расписанию, все разом, но каждые сутки время слегка сдвигалось – сезонные изменения, надо полагать? Или это дорога в один конец и возврата к прежней благодати не предвидится?

Для начала Вадим прогнал приёмник по забугорным каналам, торопясь обойти все, поскольку время их полного затмения уже наползало на город, словно кладбищенская тень. (Как Вадим сооружал антенну, а тем более маскировал, – это особый и длинный разговор. К тому же антенн, по сути, было с десяток, что позволяло компоновать их в любую требуемую конфигурацию.) Помехи оказались сегодня средней паршивости, но и от них треска хватало, как будто неподалёку уже разразилась гроза. Впрочем, с ними-то ещё можно бороться, повышая чувствительность, совершенствуя фильтры, – а вот как справиться с затмением? Если перекроют последний внешний ручеёк… Прежние средства связи тут уже вряд ли помогут, и чем их заменить? Ах-ха… Думай, голова, думай.

Вентиляторы в приборах весело гудели, экраны сияли, задушевно ворковали динамики. «Хорошо-то как, Маня!» Сколько ж тут накопилось машинерии за дюжину лет? Всё-таки в массовых кормушках имеются плюсы – для тех, кто наделён повышенным аппетитом. Кто сосчитает, сколько киловатт сжирают Вадимовы приборы: ведь всё усредняется на всех! Жаль, вот так же нельзя злоупотребить горячей водой – за полным её отсутствием.

А иногда, благодаря неким причудам эфира, Вадим принимал странное. Наверняка это не было студийными передачами, здешними или забугорными: слишком обыденно и слишком похоже на жизнь, ни одна постановка к такому бы не приблизилась, – однако подобных людей он не встречал прежде. Больше всего это походило на разговоры, подслушанные из будущего – из того безоблачного и радостного будущего, которое пытались отобразить последние утописты. Непонятно лишь, где хотели набирать для него обитателей, ибо, насколько Вадим видел, с течением времени люди не спешили меняться к лучшему. Стало быть, и вожделенный коммунизм отодвигался в такие дали, что уже мало отличался от мифического рая. Но тогда чьи разговоры перехватывал его самопальный приёмник? И раз пошла такая пьянка, почему не попробовать в них вклиниться? Впрочем, всё это глупости! Таких людей нет и быть не может, скорее приёмник подслушивает и воплощает чьи-то мечты – по фантастичности это предположение ничуть не выше предыдущего.

Но что удивительно: такие передачи прорывались к Вадиму, когда он приходил домой не слишком опустошённым и мысле-облако было ещё способно проницать. Конечно, Вадим проникал им вглубь приборов, поскольку был настроен на них, и что образовывалось в итоге? Чудесный сплав электроники и сознания, способный на дальние прорывы – куда? Что за видения его посещали? Как будто приёмник лишь раскрывал Вадиму дверцу в неведомое, а дальше мысле-облако ориентировалось само, выискивая передающие станции. И на них уже не действовали никакие затмения, как будто здесь применялись вовсе не электромагнитные волны. Может, все навороты с антеннами попросту не нужны? Вадим даже не был уверен, что видит это на экране, а не грезит наяву. Хотя… может, он и видит на экране собственные грёзы? Это было бы забавно.

Выключив свет, Вадим распахнул окно в ночь. Вообще, по нормам комендантского часа, после захода возбранялось открывать окна – якобы в целях маскировки и дабы обезопасить честной народ от криминалов, – а для страховки рачительные домовые даже пригвождали рамы к проёмам. Однако не настолько вмёртвую, чтобы сильный и умелый человек не сумел их отодрать. Усевшись на подоконнике, Вадим с удовольствием вдохнул посвежевший воздух, радуясь, что живёт на окраине.

Снаружи была тьма. Ни один фонарь не освещал улицы, а сквозь закрашенные окна лишь кое-где прорывались бледные лучики – впрочем, быстро уменьшавшиеся в числе, ибо вечерняя Программа давно завершилась. Поговаривали, что скоро дома станут обесточивать на ночь и что это, в общем, разумно: не стоит из-за немногих полуночников изнашивать оборудование, и вообще – ночью следует спать. Однако Вадим и здесь выбивался из ряда: во-первых, привык спать втрое меньше положенного; во-вторых, лучшие из потусторонних передач ловились именно ночью, когда солнце уходило за горизонт. Впрочем, ни до ночного обесточивания, ни до пресловутых оконных решёток дело пока не дошло.

Холодало с каждой минутой, и столь же быстро усиливался ветер – такие резкие перепады сделались уже привычными. «Кажется, дождь начинается, кажется, дождь…» По суточному календарю сейчас, пожалуй, октябрь – самое благодатное время для творцов. Фрукты, что ли, способствуют или отвлечений по минимуму?

А под накрапывающий дождик легче медитировать, и мысли тогда всплывают из подсознания точно пузыри, один за другим, – и лопаются, лопаются… Надобно только прилечь, закрыть глаза и при этом умудриться не заснуть. Для этого и требовался прерыватель, давно Вадимом замысленный и даже частично исполненный, – чтобы поддерживать балансирование на самой грани между сном и явью, где диалог с подсознанием шёл чуть ли не открытым текстом.

Конечно, можно остаться на позициях кондового материализма и посчитать это странное состояние лишь одним из рабочих режимов мозга – рассматривая его как весьма усложнённый биокомп с хаотичными соединениями нейронов. Действительно, если изолироваться от помех, сосредоточиться на проблеме, углубиться в неё, добраться до сути… Вопрос: достаточно ли этого для разумности, тем более – для творчества? Пока что самые навороченные из компов не торопятся оживать, хотя сложностью, кажется, превосходят человечьи мозги. Из ничего и выйдет ничего: сколько компы ни подпитывай данными, на выходе больше не станет. Обработать информацию они ещё смогут: упорядочить, проанализировать, критически осмыслить, выбрать лучшее, – но разродиться новым, сгенерировать идею!.. Чего же им не хватает – пресловутой души? Пришла наконец пора обратиться и к ней?

Ну ладно, я пропитался скепсисом насквозь и не могу принять сие на веру, но почему для удобства не сделать допущение? В конце концов, даже прагматики-математики вовсю оперируют многомерным пространством, хотя кто его видел?

Итак, душа. Вообразим её как некий полевой (биополя?) аналог мозга, индуцированный потусторонними сферами – условно: Хаосом и Порядком. Через рецепторы мозг общается с реальностью, поглощая и накапливая знания, формируя опыт, фиксируя это во вполне вещественных ячейках.

У засыпающего либо медитирующего сознания имеются два пути: воспарить в чистые эмпиреи, отрываясь от реалий всё дальше, постепенно растворяясь в красочном многоцветье, пока устоявшиеся в мозгу связи не распадутся вовсе; или, зациклясь на единственной идее, погрузиться в мутную одержимость, чреватую манией, если не чем-то похуже. И когда такая идея овладевает сознанием, а затем, не дай бог, «массами»!.. Впрочем, этот путь пока оставим: он явно не для меня. Первый куда интереснее.