Гризли - Галина Чередий Страница 19

— Переживаешь за меня?

— Не хочу находиться в зоне поражения, когда тебя в асфальт закатывать будут.

— Не придется, успокойся. Думаю, отец твоего Антохи по достоинству оценит не только мое небольшое физическое внушение своему сыну-барану, но и твое исчезновение с его горизонта. Вы же были не разлей вода и все эти долбанутые выходки вечно на двоих затевали. Не будет тебя, и мажорчик опамятуется.

— Не были. Есть.

— Спорное утверждение.

— Это почему же? Потому что ты тешишь себя дебильными фантазиями взять и перевоспитать меня такую-сякую, подержав чуток взаперти? Или потому что если не перевоспитаюсь, то там по месту и прикопаешь?

— Ерунды не городи. Перевоспитывать тебя поздно.

— Ага, а закопать зато никогда не рано, да?

— А ты этого боишься?

— Бояться надо начинать тебе, потому что если не выведешь меня сейчас в туалет, я обмочу тебе сиденье.

— Давай, тебе же на нем дальше ехать.

— Спорное утверждение, — ехидно вернула она мне, пока я притормаживал у обочины.

Открыв ее дверь, отстегнул руки и сделал приглашающее движение.

— Вперед.

— И ты не боишься, что я сбегу?

— Нет. Ты ведь хоть и шумоголовая, но не дура. Побежишь — я погонюсь. Догоню — поимею прямо на месте.

— А, то есть этого я и должна испугаться? — цинично расхохоталась погремушка, покручивая затекшими кистями.

— Нет, испугаться тебе следует удачного побега. На трассу тебе ведь будет еще долго вернутся не вариант, тут я начеку. Придется шастать по лесу. А он здесь жуть какой коварный. В прошлом году один водила отошел чуть подальше поссать, и его потом неделю с собаками искали по местным болотам. Чудом живым нашли.

— Это ты прям на ходу выдумал? Респект и уважуха! Вот уж не знала, что у примитивной зверюги такое воображение, гризли, — фыркнула Роксана и неторопливо пошла в лес, с явной брезгливостью поглядывая себе под ноги. Дитя каменных джунглей тут у меня.

— Медведи, к сведению, одни из самых коварных и умных зверей в лесу, погремушка.

— О, а ты у нас еще и зоолог-любитель? Или кому же так хорошо знать медведин, как не одному из них. Отвернуться не хочешь? Или хоть в сторону посмотреть?

Я задрал голову к небу.

— Поведай мне, знаток звериных пристрастий, ты с какого ко мне-то прицепился? Перечитал каких-нибудь бабских порнушек про истинную пару, где зверюги шпилят млеющих от этого озабоченных престарелых девственниц? Решил, что я твоя?

— Поддерживая твою аналогию с медведями: у них никаких там пар. Ни истинных, ни ложных. Самки и самцы встречаются только на период спаривания. Волки — да, парные.

— Дроздов в тебе сдох. Так я могу надеяться, что по истечении этого самого периода твоего спаривания ты от меня все же отвалишь?

— Нет, не можешь. — Я вообще этого для нас с тобой не планирую. — Закончила?

— Ага. И, кстати, ты хоть припоминаешь в своем крепчающем от возраста маразме, что у нас был секс без защиты? По уму, тебе бы меня в клинику тащить. Чтобы не залетела, или там мало ли чего намотал от такой типа шлюхи, как я. Я же утром с одним, ночью с другим, а посередине даже с двумя успеваю.

Вот тут я и правда подвис. Почему-то во всей этой суете вопрос с возможным залетом Роксаны не всплыл в моей голове. Вот совсем. Болячки — фигня. Что бы я там поначалу языком не молол, погремушка не паинька, но и не оторва конченая, нутром чую. И да, я помнил о том, что трахал ее всю ночь, даже не заморачиваясь о резине. Отчего нигде не ёкает и очковые клетки стремительно не сгорают? Ответ прост — я не боюсь этого. Не боюсь. Анализировать причины будет еще время.

— Бля, ты бы сейчас свою морду офигевшую видел! — взорвалась глумливым смехом погремушка. — Да выдохни! Болячек нет, чиста, как стекло. А залететь не могу в принципе. Не имею такой физиологической возможности.

Что?

— Как это?

— Как — не твое гризлячье дело. Поехали, жрать и пить я тоже хочу.

Я шел, глядя ей в спину, и отчего-то так противно потянуло в животе. Ведь за этой ее насмешливостью и огрызаниями я уловил что-то безнадежно тоскливое. Кто из нас двоих еще зверь, погремушка, что яростно бросается на каждого, но не от злобы бесконечной, а желая скрыть ото всех то, что болит так сильно.