Редкая отвага - Дэн Гемайнхарт Страница 31

Я выудил из сумки папин револьвер и поднял, направив дуло в небо.

– Не голыми руками, сэр. Так или иначе я попытаюсь его догнать, но верхом у меня будет больше шансов. Вы мне очень поможете, если разрешите взять лошадь.

Мистер Кэмпбелл шагнул ко мне, разведя руки в стороны.

– Ну-ну, сынок, всё это очень благородно с твоей стороны, но… – Подойдя ближе, он заглянул мне в глаза и осёкся. – Господи, ты и правда собираешься за ним погнаться?

– Да, сэр.

Мистер Кэмпбелл почесал шею и огляделся.

– Слушай, закон и дамы мне не простят, если я отпущу зелёного мальчонку в погоню за Фоуни. Наведи на меня свой револьвер, сынок.

– Простите?..

– Ну же. Прицелься в меня.

Он говорил на полном серьёзе, и я нехотя поднял револьвер, направив его в сторону мистера Кэмпбелла.

Мистер Кэмпбелл вскинул руки вверх.

– Чёрт побери, друзья, он не оставил мне выбора! Не сделаю же я своих детей сиротами – если они когда-нибудь у меня будут! Ладно, сынок, бери лошадь. Я бы посоветовал вон того серого жеребца, уже осёдланного. Он быстрый, послушный и не поскользнётся на этой грязи.

Я улыбнулся.

– Спасибо, сэр. Я приведу его назад, а сам буду сидеть уже на своей лошади.

– Надеюсь.

Я забрался на серого жеребца, и мистер Кэмпбелл меня окликнул:

– Будь начеку, Джозеф Джонсон! Калеб Фоуни – человек пропащий. Он сразу в тебя выстрелит – и думать не станет. Не будет ни выделываться, ни сомневаться. Так что и ты не медли.

Я кивнул. Мой конь нетерпеливо топтал землю. В одной руке я держал поводья, в другой – папин револьвер.

– Да, сэр. Кто-то должен это сделать. Я не буду колебаться.

Тропа, на которую показал мистер Кэмпбелл, шла в сторону от дороги, через холм. Я закусил поводья, чтобы ухватиться за рожок седла, и пнул жеребца по крупу ногой. Он тут же помчался вверх по холму.

Наверху я увидел тропу. Она бежала ровно и прямо через заросли шалфея, а потом резко обрывалась и пропадала из вида. Я слегка замедлился, только чтобы проверить, есть ли патроны в барабане, и взять в руки поводья. Я хлестнул ими по шее жеребца, ударил его обеими пятками, и мы помчались за преступником и убийцей, укравшим мою лошадь.

Мы неслись под дождём, и мокрая грязь вылетала из-под копыт моего коня. Мне то и дело приходилось вытирать глаза рукавом, потому что их застилал дождь. Зато моя твёрдая решимость вытеснила страх.

У склона я прищурился и приготовил руку с револьвером, но тропа впереди была пуста. Мы спустились и поехали по лощине. Стук копыт и моё тяжёлое дыхание терялись в шуме дождя.

Тёмные облака затянули небо, почти не пропуская солнечный свет, и на холмы лёг густой туман, так что полдень теперь больше походил на сумерки, а от холодного воздуха по коже бежали мурашки. Я вглядывался в даль, готовый в любую минуту увидеть свою лошадь и её жестокого всадника.

Тропу душили кусты и деревья. Склоны лощины были низкие, а сама она – очень узкая. Я мог бы перебросить камень с одного склона на другой. Здесь оказалось темно и тесно. Неподходящее местечко для встречи с вооружённым преступником.

– Я иду за тобой, Сара, – приговаривал я в такт стуку копыт. – Я иду…

Тут тропа сделала резкий поворот, и я увидел его.

Калеб Фоуни копал землю под деревом, опустившись на колени.

А рядом с ним, привязанная к дереву, стояла моя лошадка. Она навострила уши и посмотрела прямо на меня. Её рыже-пегий окрас выделялся на фоне серой скалы. Моя милая Сара. Моя малышка.

Моё сердце запело, готовое лопнуть от переполнявших его чувств. Мне хотелось спрыгнуть на землю, бросить револьвер и помчаться к Саре, обнять её за шею, зарыться носом ей в гриву и выплакать все свои горькие слёзы.

Только умом я понимал: сначала надо сделать то, чего никто другой за меня не сделает.

Калеб Фоуни заметил меня и вскочил на ноги. Не успел он потянуться к висевшей на поясе кобуре, как я крикнул:

– Стоять! Руки вверх! Попытаетесь достать револьвер – вам конец!

Голос у меня не дрожал, как у мальчишки, и не звучал слабо или пискляво. Нет, он был сильным, как мой жеребец, и твёрдым, как револьвер в моей руке.

Калеб Фоуни застыл. Всего мгновение, один отчаянный удар сердца, он решал, как ему поступить. Я дёрнул поводья, чтобы мой конь остановился, и навёл дуло на человека, которого готов был убить, если потребуется.