Объяснение в ненависти - Анна и Петр Владимирские Страница 71

— Извините, Вера Алексеевна, — перебил рассказ психотерапевта Хрущинский, — что плохого в том, что девочка стремится сделать карьеру?!

— В этом — ничего! — рявкнул Прудников. — Плохо только то, что девочка вместе с папочкой чуть не взорвала всех нас к едрене фене!!!

— Чтобы все стало ясным, я продолжу, — спокойно сказала Вера. — Давайте попробуем задаться вопросом: для чего было нужно убивать журналистов, потом ресторатора Карапетяна?

На всех лицах, обращенных к Вере, лежала печать глубокой задумчивости. Но ответ, казавшийся психотерапевту таким очевидным, понятным, не пришел в голову никому из продвинутых менеджеров. Только на лице Артема появилось выражение брезгливости и презрения. Он встал из-за стола и отошел подальше от страшной парочки. Лученко привычным жестом встряхнула каштановой волной и терпеливо продолжила:

— Карапетян был убит для того, чтобы Артем оказался в следственном изоляторе. И она поднялась на вторую ступеньку карьеры. Стала не секретарем-референтом, а клиент-менеджером! Да и опасных писак полезно убрать, мало ли что они накопают. Мы с капитаном выяснили, где Кристина пересекалась с одним из журналистов. Видно, что-то он о ней знал. Или мог узнать. Мог испортить путь наверх. По ее приказу журналистов убрали с помощью папочки. Думаю, милиция обнаружит какие-нибудь следы на передке одного из «лендроверов» фирмы.

— Эксперты уже работают, — кивнул Прудников.

— Причем убрали так, чтобы дополнительно подставить Артема. Ведь он повздорил с журналистами, потом вышел вслед за ними покурить. И он бывший водитель, имеет право пользоваться автомобилем «Океанимпэкса», я узнавала. Попутно на легких таких касаниях Кристина изображает влюбленность в Яниса.

— Самое смешное, что она своего добилась, — буркнул Бойко.

— Да, и заняла ваше место. Обидно, правда? Кстати, Константин, ваше моральное падение вместе с госпожой

Щербаковой было очень изящно инспирировано Кристиной. — Взглянув на перепуганную Майю, Вера позволила себе легкую усмешку.

— Как это? — Костя уже совсем ошалело смотрел то на Веру, то на Кристину.

— Элементарно. Звонок ей, записка вам. Так же просто, как Зуеву было напоить Германа Михайловича. — Вера кивнула в сторону Хрущинского, который вытирал вспотевшую лысину бумажной салфеткой. — То, что у вас в компании происходят неурядицы, так на это никто особого внимания не обращал. Мало ли что бывает в коллективе! Правда? — Вера Алексеевна на этот раз уже обращалась непосредственно к Янису. — Но это как раз и был второй шаг — убрать не в меру эротичного маркетинг-директора Бойко и подняться на следующую ступеньку.

Долго молчавшие слушатели неожиданно бурно возмутились, зашумели, задвигали стульями. Громко обсуждая слова Веры, они буквально сорвались с цепи: перекрикивали друг друга и негодовали по поводу услышанного.

«Как все-таки странно устроены люди! — думала Вера, глядя на этот человеческий театр. — Чужая смерть их не печалит, возможность собственной гибели обеспокоила и расстроила лишь на несколько минут, но то, что касается карьеры, настолько затронуло за живое, что сейчас они перегрызут друг другу глотки». Правда, она ведь сама этим театром управляла. И возмущение народных масс входило в обязательную программу. Но пора переходить к произвольной.

— Как все хорошо складывалось! — произнесла она только одну фразу, но мгновенно воцарилась тишина. — Кажется, они все учли. Но нет, все не слава Богу! Женя начал прозревать. Он узнал, что обожаемая Инна жила с ним за родительские деньги. Он узнал, что она его бросает. В запале он чем-то пригрозил ей. И все: его участь была решена. Он якобы повесился, но судмедэксперт заметил кое-что подозрительное. И позвонил мне. Теперь, когда проведут эксгумацию и повторную экспертизу, выяснится, что его вначале задушили, а уж потом повесили. Далее: с горя Ирина Максимовна уговорила Цымбалов написать на меня жалобу. И тут являюсь я со своим тренингом прямо к ней под нос, в компанию! Она явно решила поговорить со мной о любимом племяннике. — Вера внимательно посмотрела в глаза Степанычу.

От этого взгляда ему показалось, что воспоминания поползли наружу из черепа, словно червяки… Картина того дня была яркой, как в кино…

Ирина Максимовна Цымбал шла домой. На душе у нее было скверно, но к работе ее настроение не имело ни малейшего отношения. Наоборот, как раз с работой все обстояло хорошо. Отчет сдали своевременно, плановая проверка не выявила не только крупных нарушений, но даже мелких недочетов. Уходя, инспектор спросил, не хочет ли Ирина Максимовна оказывать консультационную помощь молодым бухгалтерам, заваливающим налоговую десятками вопросов. Оказать, так сказать, шефскую помощь. Но бухгалтер «Океанимпэкса» отказалась, тактично сославшись на то, что уже консультирует городской клуб бухгалтеров. Налоговик отстал.

Огорчало Ирину Максимовну совсем другое. Она даже не знала, с кем посоветоваться. Кому это расскажешь, кто поймет, что, когда погиб ее любимый племянник Женечка, она словно умом тронулась! Хотелось обвинить весь мир в гибели мальчика. Во всяком случае, докторшу. Виновата врачиха, у которой Женечка лечился. Ну конечно! Кто ж еще?! Ведь, если бы она добросовестно выполнила свои долг, ничего плохого с мальчиком не случилось бы! Он был просто ангел! Она не долечила ребенка, и он спустя некоторое время снова повторил попытку самоубийства. И никто уже его не спас. А теперь эта докторша имеет наглость являться в компанию тренинги проводить!!!

Ирина Максимовна вытерла влажные глаза платком и открыла позолоченную пудреницу с маленьким круглым зеркальцем. «Гусиные лапки. Это никакие не лапки, а лапы, лапищи, тракторные борозды! Что за красная рожа!» — со злостью сказала Ирина Максимовна своему отражению. Взяла ярко-красную помаду, мазнула губы, над которыми тоже гармошкой собрались морщины. Швырнула французский тюбик в глубину сумки и решила: «Все-таки кое-что у меня есть».

У нее действительно была достойная работа, причем очень хорошо оплачиваемая. Ее ценят. Янис Раймондович уважает, всегда советуется. Ну хорошо, она не замужем. Но ведь есть любимый человек! У кого в таком возрасте есть постоянный любовник? То-то! И совсем не обязательно быть замужем, и так очень даже неплохо… Ирина Максимовна приободрилась.

На улице вовсю буйствовала весна. Напротив рыбного холдинга, где самозабвенно трудилась госпожа Цымбал, зеленел небольшой сквер. В тени деревьев густо цвела сирень. Ирина Максимовна перешла улицу и решила немножко побродить. Гроздья белой и темно-лиловой сирени склонялись в ее сторону, кивали успокаивающе. Она глубоко вдыхала их аромат. На душе становилось спокойнее. Ей захотелось присесть в одной из густых ниш, образованных сиреневыми кустами, но свободного места не нашлось. Бабушки и мамы с детишками оккупировали садовые лавочки. Наконец она увидела в глубине аллеек одну старую деревянную скамью с облезшей краской. Присела на нее, блаженно оперлась спиной о теплую шершавую спинку.

Рядом с ней на скамейке раздалось покашливание, она вздрогнула. Увидев мужчину, облегченно вздохнула:

— Фу! Ты меня напугал! Я уже решила, что какой-то пьяный подсел.