Сад камней - Яна Темиз Страница 68

– Сама не знаю! Я еще им колокольчик испортила… но он, правда, всех достал уже! Кажется, тихо звенит, приятно, но если целый день! Пойдем, я картину занесу, заходить к ним не буду, а ты возьми вино из шкафа, и идите уже с Мустафой туда, а то неудобно! Что же мы придем на все готовое, надо хоть сделать вид, что помогли. Как ты думаешь, краска высохла?

– Не знаю… да не трогай ты! Отнеси, пусть у них там сохнет, раз она тебе так не нравится.

– Да не то что не нравится… между прочим, очень даже нравится, вчера еще нравилась, но…

– Все, все, хватит! И не смотри больше, отдай и забудь.

Так и сделаю, думала Айше, спускаясь с террасы.

Отдать и забыть. И те, другие, красные пятна тоже забыть, и вообще все забыть: в лаборатории все выяснят, а остальное…

Как теперь можно что-то узнать?

Был ли у Эмель другой мужчина? Было ли это чем-то серьезным? Видимо, да, раз она даже сообщила об этом сыну.

Собиралась ли она разводиться? Видимо, да, раз она говорила об этом с Эрманом.

Ссорились ли они с Мустафой? Видимо, да, раз об этом говорят Эрман и Шейда.

Собиралась ли она уехать? Видимо, да, раз она написала это Онуру.

Когда она намеревалась уехать? Это пока под вопросом, но скорее всего не вчера, Онур мог что-то не так понять, ведь на вчерашний день она и так запланировала немало всего и занималась только этим. Звонила Эрману – назначала и отменяла встречу, посылала Мустафу за покупками, готовила ужин, убирала дом для заселения неожиданных гостей.

Знал ли Мустафа, что Эмель?.. Вот это, пожалуй, лучше не обдумывать. Этого никто не может знать, кроме самого брата, значит, придется верить ему или… или не верить?

Айше встряхнула головой, чтобы разогнать неприятные мысли, как навязчивых летних мух, и увидела, что дошла до ограды, откуда вчера спрыгнула в чужой сад. Они всегда ходили здесь – Эмель и Шейда, как будто так сложно было пройти несколько метров по дорожке до калитки. Может быть, в этом было некое признание своих отношений по-настоящему близкими и дружескими: мы не ходим друг к другу официально, мы можем вот так нарушать установленные границы, оград и заборов не признаем, потому что дружим.

Айше посмотрела на камень, о который вчера оцарапала ногу: кажется, она его даже пнула, сдвинув с места, но сейчас он лежал так аккуратно, и песок вокруг него был словно расчесан – вились и извивались полоски, как рябь на воде, и от них было трудно отвести глаза, и… она решительно отвернулась и пошла к калитке.

Лично ей никакая близость не нужна, она несет картину, выполняя, так сказать, последнюю волю… нет, Эрман с Шейдой ни в чем не виноваты – и все равно виноваты во всем! Никогда не перестану их винить! Японцы черно-белые… строят из себя!

Она прошла по дорожке, продуманно выложенной среди тщательно подстриженной, ухоженной, тоже как будто расчесанной травы, с ненавистью взглянула на низкие (тоже японские? тьфу!), продуманно разбросанные по небольшому газону фонарики, зацепилась взглядом за как будто только что посаженный с краю газона розовый куст (нашли чем заняться!) и с трудом удержалась от того, чтобы не оторвать голову высокому, красиво посаженному возле крыльца одинокому цветку.

Не отказав себе в удовольствии дернуть за остаток веревки, на которой еще вчера позванивали мерзкие колокольчики, она постучала в застекленную дверь. Снаружи дверь была такой же, как у всех в поселке: деревянной, гармонирующей с рамами окон и колоннами и балясинами террасы – царство черного и белого настигало вас за нею, когда вы оказывались внутри.

Между прочим, не ожидая ничего подобного от дачного интерьера.

Кажется, Шейда говорила, что когда Эрман оставит практику и выйдет на пенсию, они планируют жить здесь постоянно, поэтому и обустраиваются с такой тщательностью.

И с такими затратами.

Айше, иногда мечтавшая о собственной квартире или хоть о ремонте кухни, примерно представляла себе, сколько может стоить их вырезанная из цельного черного гранита столешница какой-то невероятной формы – как одна из загогулин знаменитого «инь и ян»… а все эти их японские штучки?!

Чайник с иероглифами, тонкий фарфор, шелковые (настоящие, не ширпотреб с китайского рынка!) кимоно… настоящий меч для… да, вот именно.

– Айше? – предупредительность и легкая тревога – конечно, что же еще она может изобразить на лице – радость?!

– Я принесла картину, – сказала Айше, твердо решившая не произносить ничего, кроме самого необходимого. Им хватило ее вчерашней истерики, больше она ничего подобного себе не позволит. – Эмель писала ее для вас. Она готова, и я хочу ее отдать.

Фразы получались какие-то тяжелые, как будто она говорила на иностранном языке, который только начала учить. Вдобавок тошнота, настоящая тошнота подступила к горлу, и она судорожно сглотнула и вдохнула поглубже. Вчера меня тоже здесь тошнило – от них, что ли?..

– Спасибо, – чуть поклонилась (или показалось? не японка же она, в конце концов!) Шейда, – это… это прекрасно! И так подходит… Эмель такая талантливая, да?

– Да, – холодно подтвердила Айше, мысленно дополнив фразу словом «была» и вжав ногти в ладонь, чтобы удержаться от любого (слезы? крик? удар кулаком по стене?) проявления эмоций.

Шейда быстро просунула картину в приоткрытую дверь, опасливо оглянулась и, выйдя из дома, тихо, но тщательно закрыла ее за собой.

– Я посадила розовый куст, – громко и как-то неестественно выговорила она. – В память об Эмель. Пойдемте, я покажу. Темно-бордовые розы, очень редкий сорт…

– Я видела, – запротестовала Айше, но Шейда схватила ее за руку и потянула за собой.

– Я знала, что вы придете, – зашептала она. – Я должна вам сказать… только я боюсь! Он ничего не должен знать, ничего! Пусть потом как будто ваш муж сам… он же сыщик! Я не знаю, зачем он это все… и боюсь! Сама не знаю чего… Эрман…

Она резко потянула вверх короткий рукав черной майки, и Айше увидела синяки на предплечье и что-то вроде кровоподтека – господи, бьет он ее, что ли?! Тогда понятно, чего она боится, но все остальное… еще и царапины, как от кошки!

– Это розы, – пояснила Шейда, проследив за ее взглядом. – А перчатки короткие. Я посадила…

– Да, редкий сорт, вы говорили! Шейда, я ничего не скажу, только объясните ради бога! Вы еще вчера начинали… вы что-то знаете, да? – она тоже перешла на шепот и говорила быстро, боясь, что не успеет, ведь Эрман где-то в доме, вон его машина, и он выходил встретить Мустафу, он может появиться в любой момент, надо молчать и слушать! Лишь бы успеть. Лишь бы она не крутилась вокруг да около, а успела сказать самое главное, что бы это ни было!

– Он лжет, – заторопилась и Шейда, отбросив предисловия. – Он вчера сказал: они ссорились, она просила его помочь с разводом… это все ложь! Я не знаю, зачем ему… не понимаю! Не из-за убийства – это же раньше началось!