Искушение Данте - Джулио Леони Страница 66

Поняв, что он одержим, Данте даже обрадовался тому, что распознал свое заболевание и теперь сможет найти против него средства.

Антилия очень пристально смотрела на него в таверне. А разве не взглядом василиск парализует свою жертву?! Но теперь он найдет способ не стать жертвой очередного ритуального убийства в честь божества, которому служит эта дьявольская меднокожая жрица!

Данте поднес к самому лицу одежду танцовщицы и стал жадно вдыхать ее аромат… Еще тлевшее на задворках его души сознание шептало ему, что эта одежда наверняка сбрызнута каким-то колдовским зельем.

Поэт понял, что его разум вот-вот полностью угаснет, но внезапно что-то вернуло его к действительности, отогнав любовное безумие.

Услышав металлический звон у себя под ногами, Данте увидел один из браслетов Антилии, бросил одежду в сундук и наклонился за ним.

Браслет был невероятно тяжелым.

Эта женщина, наверное, действительно умеет изготавливать золото, если бросает такие браслеты в открытом сундуке!

С этой мыслью поэт вывалил на пол все содержимое сундука, разыскивая в нем другие драгоценности. И действительно, среди дорогих шелковых и льняных платьев было несколько десятков таких же браслетов. Сундук был полон сокровищ!

Данте перевернул сундук. Его сверкающее содержимое со звоном рассыпалось по комнате.

Да в этой башне хранятся сокровища целого королевства! Королевства?.. Неужели Антилия действительно потомок великого Фридриха II?! Значит, поэтому ей приходилось торговать своим телом в «Раю» Моны Ладжи? Она готова пойти на что угодно, лишь бы ее не опознали! А все эти кольца, браслеты и ожерелья — переплавленная казна Империи? Увидев на Антилии такие украшения, любой поразился бы их стоимости, но никто не заподозрил бы, что их у нее целый сундук! Значит, ей приходится носить на себе золото, чтобы на него меньше обращали внимания…

Воображение Данте тут же стало составлять вместе цепь событий.

Ненависть кардинала Акваспарты к этой женщине. Его попытка обвинить ее в ереси и арестовать. Изгнание мастера Амброджо из Рима и его убийство. Убийство Теофило, понявшего происхождение золота Антилии и попытавшегося скрыть его рассуждениями об алхимии…

Что ж! Вполне возможно!

И все-таки для полноты картины чего-то не хватало!

Почему наемные убийцы Бонифация не прикончили Антилию, а лишь тратили время в попытках сохранить ее тайну? Не проще ли было в корне пресечь любую возможность возвращения в Италию отпрыска рода Гогенштауфенов?

Подняв над головой светильник, Данте убедился в том, что лестница идет еще выше, и поспешил наверх.

На верхнем этаже было примерно такое же помещение, как и на предыдущем, но в нем вообще не было мебели, кроме большой доски на козлах. На доске в беспорядке валялись большие листы бумаги. Данте взял один из них, поднес к свету и увидел переплетение линий, нанесенных углем. При этом линии были все в мелких дырках, словно прогрызенные тучей насекомых, а лист был измазан в копоти.

У поэта замерло сердце. Он наконец-то нашел то, что так долго искал, — эскизы мозаики мастера Амброджо.

Данте стал лихорадочно изучать один лист за другим, но от наплыва чувств и из-за плохого освещения так и не мог понять, что же они изображают все вместе.

Он видел то чью-то ногу, то чью-то руку. На одном листе было изображено лицо старца, но в эскизах было очень трудно разобраться из-за дополнительных знаков и линий, не позволявших воспринять их как единое целое. Наконец Данте сдался, поняв, что существует единственный способ понять, что изображала бы готовая мозаика.

Поэт сгреб все листы со стола и стал оглядываться, прикидывая, во что бы их завернуть. Возле двойного окошка стоял табурет, а на нем лежало какое-то свернутое покрывало. Схватив эту ткань, Данте развернул ее на столе и снова замер от удивления. Это было не покрывало. Это был белый плащ. С одной стороны на нем был искусно вышит расширяющийся с концов крест.

Крест тамплиеров! Такой же как на кинжале, найденном в церкви Сан Джуда!.. Значит, танцовщица на самом деле происходит из рода Гогенштауфенов, и ее охраняют тамплиеры! Или…

Данте хлопнул себя по лбу, вспомнив слова ростовщика Доменико. Теперь поэт все понял.

Антилию защищает не весь орден Рыцарей Храма, а лишь один человек, ласкающий по ночам ее прекрасное тело. И этот человек обитатель этой башни!

В голове у поэта бесконечной чередой сменяли друг друга лица ученых с Третьего Неба. Поспешно завернув эскизы в плащ, Данте бросился к выходу, даже не бросив прощального взгляда на сваленные на полу сокровища…