Кровные братья - Фридрих Незнанский Страница 52

В аэропорту Шереметьево-1 Турецкого встречала машина из прокуратуры. Уютно устроившись в теплом салоне служебной «Волги», Александр сразу же достал мобильный телефон и принялся звонить своим сотрудникам.

— Славка! Да, привет. Вернулся. Все в порядке. Да, с пользой. Ну вечером расскажу. Да, буду у себя.

— Алло, Галочка, здравствуй, это Турецкий. Спасибо. Да, нормально долетел. Ну что? Удалось что-то узнать? Ага… Так-так. Очень хорошо. Да. Буду у себя. О-кей, все доложишь. Пока.

— Илья Петрович? Турецкий на проводе. Что слышно по нашему делу? Да. Да, все понял. Очень хорошо, жду с докладом.

Дошла очередь и до супруги:

— Разрешите поговорить с Ириной Генриховной? Кто спрашивает? Это из милиции. То есть из этой, как ее… из прокуратуры. Да, дорогая. Прилетел, да. Нет, к обеду не жди. Напрасно старушка ждет сына домой. Что-что? Очень связь плохая. Ах, за старушку мне еще вломишь? Ну хорошо, я дома реабилитируюсь, а то я что-то соскучился. Кто кобель? Так, гражданочка, эти слова будут занесены в протокол! Все, конец связи. Целую крепко, ваша Репка. К ужину буду.

Добравшись до своего кабинета, Александр Борисович еще раз позвонил полковнику Малькову, с которым уже беседовал прежде, и вызвал его к себе.

— Илья Петрович, мне не терпится вас услышать. Итак? Что узнали?

Полковник Мальков почему-то коротко вздохнул, а затем улыбнулся:

— Узнал кое-что, Александр Борисович. Конкретно — биографию господина Вишневского, Ростислава Львовича, искусствоведа, эксперта, администратора и так далее.

— Рассказывайте.

— Ростислав Львович Вишневский родился в 1954 году…

— …в простой советской семье, — докончил Турецкий, доставая сигарету.

— Не совсем. Папа, Лев Владимирович, из дворян, в сталинские годы сидел. Вышел по амнистии пятьдесят третьего года фактически полуинвалидом и протянул на свободе очень недолго. Мать растила долгожданное и любимое чадо одна. А чадо оказалось своевольным и малопредсказуемым. С ранних лет оно выкидывало разнообразные фортели, которые в период отрочества находились уже на грани фола. Ну и, разумеется, вскоре засыпался на достаточно мелочной, но тем не менее предусмотренной соответствующей статьей фарцовке. Тут-то его и прибрали к своим ласковым, но могучим рукам гуманные и вездесущие органы.

— Ах вот как?

— Да, господин Вишневский служил в КГБ.

— Продолжайте, я вас слушаю очень внимательно. — Турецкий придвинулся к собеседнику. — Итак, подцепили на фарцовке?

— А потом ему еще и сто двадцать первая статья светила. — Мальков тоже достал сигареты.

— Да ну? — отчего-то развеселился Турецкий.

— Да-да, господин Вишневский, как теперь говорят, гей. Сейчас он это почти что афиширует, ну, во всяком случае, уж явно не скрывает, а вот тогда…

— Все понятно. Короче, парень влип. И что ж, ему пришлось, так сказать, активно и действенно сотрудничать?

— Одна из странностей в биографии господина Вишневского — именно то, что он не просто сотрудничал, а действительно служил. Это чрезвычайно удивительно. Зная традиции и пристрастия нашей уважаемой «конторы», типчиков, подобных Вишневскому, с удовольствием прихватывали «на короткий поводок» и охотно пользовались их «стуками-перестуками», но включать на полных правах в свои доблестные ряды… Тут, извините, что-то не совпадает. Видно, сработали какие-то особые механизмы, тайны которых, разумеется, похоронены в совершенно недоступных для нас секретных архивах.

— Да и черт с ними, с этими их «фирменными» тайнами! Своих проблем хватает. А скажите, и долго ли наш уважаемый Ростислав Львович сражался с врагами в рядах достославной «железной когорты»?

— Не очень. Всего-навсего девять лет. Причем никогда и ни с кем он не сражался, не имея никакого отношения ко всяким там пресловутым номерным управлениям, а всегда трудился по каким-то хозяйственно-административным направлениям. Ну да и ценность его для органов, по всей вероятности, была весьма относительной, поскольку с началом «гласности и перестройки» он попал чуть ли не в первую волну сокращений.

— Вот как? Это интересно.

— Но поскольку Вишневский — человек, безусловно, способный и возможно, я бы даже сказал, незаурядный, перспектива пребывания на полупенсионерских основаниях в возрасте чуть больше тридцати его, естественно, не привлекала. Он поступил в провинциальный университет, успешно его закончил и сделался дипломированным искусствоведом. На сегодняшний день он является одним из самых авторитетных экспертов в кругах любителей живописи. Он тесно связан с такими, например, известными среди коллекционеров деятелями, как супруги Раевские.

— Кто это? — заинтересованно спросил Александр Борисович.

— Евгений и Александра Раевские, владельцы частной галереи «Русские художники».

— Чем они занимаются?

— Торгуют русской живописью, как следует из названия, — терпеливо пояснил Мальков.

— Хорошо. Дальше.

— Дальше — больше. Ростислав Львович Вишневский является ближайшим другом и правой рукой госпожи Дины Тимашевской.

— А это кто?

— Некая дама, несомненно замешанная в каких-то махинациях с картинами, но, хотя мы давно ее подозреваем, до сих пор не удавалось ее поймать «на горячем».

— А кто она по профессии?

— Тоже искусствовед. Они с Ростиславом Львовичем давние друзья.

— Просто друзья? — уточнил Турецкий.

— Ну понятие «дружбы» в этой среде весьма своеобразно. Определим точнее, старые знакомые. А если вам пришло в голову то самое…

— Именно что «то самое»!

— …то я же говорил уже, что господин Вишневский придерживается нетрадиционной ориентации, — улыбнулся Мальков.

— Подружки, стало быть, — понимающе кивнул Турецкий.

— Да, что-то вроде этого. Кстати, вас, наверное, заинтересует, что госпожа Дина Тимашевская — любовница весьма деятельного и успешного предпринимателя, известного вам бизнесмена Анатолия Орликова.

Турецкий замер, как охотничий пес перед броском.

— Черт возьми, полковник, вы не зря провели время. Все это становится необыкновенно интересно.

— Тогда, возможно, вас еще больше заинтересует, что в объятия господина Орликова госпожа Тимашевская перекочевала из-под крыла, так сказать, другого известного бизнесмена, лучшего друга Анатолия Орликова, господина Олега Лисицына. Впрочем, не исключено, что, пойдя на интимные контакты с господином Орликовым, Дина Леонардовна Тимашевская вовсе не прервала своих отношений с господином Лисицыным.