Для крутых закон не писан - Андрей Бадин Страница 46

Капитан влез в салон, захлопнул дверцу и обернулся назад, чтобы посмотреть, там ли женщина и ребенок. Увидев черную страшную маску на голове нападавшего, Тарасова взвизгнула, обхватила испуганного Андрюшку и повалилась на сиденье. Николай завел двигатель, нажал на газ и рванул с места. Но тяжелый бронированный представительский «Мерседес» начал ускоряться не спеша и поехал к воротам слишком плавно. Тогда капитан переключил скорость, дал полный газ и заставил машину прилично разогнаться.

Только Бугров устроился за рулем поудобнее и освоился с управлением, как вдруг получил сильный удар по голове. Это Марина Тарасова в аффекте схватила из бара первую попавшуюся бутылку и огрела ею нападавшего. Тара разлетелась в пыль, окатив капитана прохладным вонючим виски. Алкогольные струи вперемешку с мелкими осколками попали ему за шиворот.

— Тварь! — закричал он, обернулся и схватил девушку за руку. Марина решила не останавливаться на достигнутом и стала тыкать в голову «террориста» острым бутылочным горлышком. Если бы Бугров не остановил ее, она рассекла бы ему шею и затылок.

Но капитан выдернул острое стекло из цепких пальцев, размахнулся и врезал девице кулаком в челюсть. Бил не сильно, но точно и попал куда надо. Марина откинулась на сиденье, потеряла сознание и затихла. Щуплый пацан от испуга прижался к ней и заплакал.

Когда Бугров вновь взглянул на дорогу, то увидел, что «Мерседес» на полной скорости несется в закрытые ворота. Капитан нажал на тормоз, но тормозной путь броневика был гораздо длиннее, чем у обычного лимузина, и поэтому останавливаться он и не думал. «Мерс» на полной скорости врезался в витую металлическую ограду, одним махом снес ее и продолжил свой победный путь уже на улице. Пересек ее, доехал до соседнего забора и врубился в его кирпичный столб. Тот пошатнулся, обрушился на лобовое стекло градом красных кирпичей, вмиг расколотив его.

— Вот это да, — удивился Николай, — пули оно выдерживает, а кирпичи нет.

Причем пострадало не только стекло, но и двигатель — от удара деформировался радиатор и мотор начал парить. «Мерседес» вышел из строя, и ехать на нем дальше было нельзя. А капитан собирался увезти семью Тарасова подальше от дома.

Николай поправил чулок на голове, открыл дверцу и выскочил на улицу, обежал лимузин, распахнул заднюю дверь и выволок нокаутированную дамочку на асфальт. Вытянул за руку сопротивляющегося сынка и, подхватив мамашу за талию, понес к служебной «Волге».

Он поместил паренька на заднем сиденье, а Марину на переднем, сел за руль, завел мотор, развернулся и помчался вон из поселка «новых русских». Мигом домчал до Рублевки, свернул на нее, проехал несколько километров в сторону окраины и повернул на ведущую в лес проселочную дорогу.

Машина тряслась на ухабах и рытвинах более десяти минут, пока не выехала на асфальт. Это была неширокая, заброшенная объездная дорога, ведущая к небольшой деревеньке, расположенной вдалеке от Рублево-Успенского шоссе. Николай знал эти места и ориентировался в окрестных дорогах и дорожках. Он проехал по направлению к Московскому каналу еще километр и остановился.

— Подождем здесь, — сказал Бугров и заглушил двигатель.

— Чего подождем? — настороженно спросила пришедшая в себя Марина.

Она вжалась в кресло, держалась рукой за ноющую челюсть и испуганно смотрела на захватчика в черной маске.

— У тебя есть сотовый?

— Да, — ответила она, незамедлительно вынула из сумочки аппарат и показала ему.

— Звони мужу.

— Не убивайте нас, пожалуйста, — взмолилась девушка, — мой муж богатый человек, он даст вам денег сколько вы захотите, только не убивайте! — Марина всхлипнула. — Возьмите мои серьги и кольцо, они дорогие, с бриллиантами. — Девушка стала спешно стягивать с пальца перстень, но руки ее не слушались, и кольцо не снималось. — Сейчас отдам, оно дорогое, — причитала красавица.

— Перестань скулить, — начал злиться Бугров, — мне не деньги твои нужны.

— А что, если не деньги? — удивилась Марина и еще больше испугалась.

— Звони! — рявкнул капитан.

Марина покорно набрала номер и стала ждать. Через несколько секунд в трубке послышался бодренький голос секретарши.

— Алло, — промурлыкала она.

— Попросите, пожалуйста, к телефону Виктора Александровича.

— Это Марина Николаевна?

— Да. Быстрее, пожалуйста.

— Соединяю.

В трубке заиграла приятная музыка, но через мгновение раздался взволнованный голос господина Тарасова:

— Дорогая, это ты?

— Да, я, — ответила жена. — Ты знаешь…

— Я знаю, — перебил ее муж. — Доложили. Чего он хочет?

— Он хочет связаться с тобой и… — Марина вопросительно посмотрела на человека в черной зловещей маске.

— Скажите ему, что вы и сын заложники, — сурово произнес капитан.

Женщина в точности передала слова Бугрова, и в трубке послышался трехэтажный мат, нервные выкрики и ругань.

— Ну, что он там? — поторопил Николай.

— Дорогой, ты меня слышишь? — вновь спросила Марина.

— Слышу, — наконец ответил Тарасов. — Где вы?

— Не знаю, где-то в лесу, сидим в его машине. «Мерседес» остался на дороге.

— А эти долбаные телки, которых я к тебе послал, они где?

— Он их убил, — выдавила женщина и замолчала.

— Только ранил, — поправил Николай, и Марина передала его слова мужу.

— Он один? — спросил тот после паузы.

— Да.

— Дай ему трубку.

Марина передала телефон, но капитан отказался его взять.

— Переговоры буду вести через тебя. — Бугров опасался, что его голос могут записать, и тогда дело может дойти до следствия и суда. А он надеялся, освободив сына, выйти сухим из воды. Он был в маске и кожаных перчатках и не оставлял улик, а одежду и кроссовки после проведения операции он запланировал уничтожить.

— Он не хочет с тобой разговаривать, — передала жена.

— Тогда чего он хочет? — поинтересовался успокоившийся Тарасов.

— Чего вы от нас хотите? — со скорбью в голосе повторила до смерти испуганная Марина.

— Я хочу, чтобы немедленно освободили Павлика Бугрова. Твой муж знает, где он. Иначе… — Николай произнес эту фразу грозно, и у девушки не возникло ни малейшего сомнения в том, что если Павлика не отпустят, то они с Андрюшкой погибнут.

На самом деле Николай не собирался никого убивать, а этот захват был жестом отчаяния, последней попыткой освободить своего бедного, беззащитного сынишку. Пока же надо было произвести угрожающее впечатление, чтобы женщина поверила в то, что существует реальная угроза ее жизни. Но главное, чтобы в это поверил ее муж Тарасов. И поэтому Николай говорил зло и сердито.