Любовь.ru. Любовь и смерть всегда вдвоем - Наталья Андреева Страница 37

— Сколько вам лет?

— Двадцать два. Много, да? Ужас! Три года в Москве, да? Прописка есть. Хата есть. Да?

— Вы снимаете эту квартиру?

— Ха-ха! Почему «вы», да? Не надо «вы». Не старая. Гулей зови.

— Сколько платите?

— Ха-ха! Кто-то платит.

— Не вы? Не ты, то есть?

— Ха-ха!

— Значит, Эльдар Эдуардович очень любил актрису Алину Линеву? А ты ее видела когда-нибудь?

— Красивая, да? — в голосе Гульнары послышалась обида. — Эдик и меня хотел в актрисы. Одевать в красивые платья, и чтобы улыбалась. Ходила и улыбалась. Я согласна, да?

— Моделью, да? — ей в тон спросил Стас.

— Ну да. Плохо говорю? Эдик ругался. Голос красивый, слова некрасивые. «Молчи, говорит, лучше». А я говорить люблю. Много.

— С кем?

— Про любовь.

— Про кино, что ли? Или о книгах?

— Ха-ха!

— Гуля, кто убил Осокина? — безнадежным голосом спросил Стас.

— Сидят. Все сидят, — охотно ответила Гульнара.

— Ты видела, как это было?

— Видела, да. Позвонили в дверь. «Магазин, говорят, горит. Мы — пожарные, приехали за хозяином».

— Какая чушь!

— Чушь, да? Испугалась, открыла. Вошли трое. В масках. Пистолет достали. Страшно, да? Эдик деньги отдавать не хотел. Драка была. Тот, с русалкой на плече, стукнул его по голове. Эдик упал. Деньги взяли — ушли.

— А коллекцию монет? А портсигар?

— Взяли, да. Спросили — отдала.

— Что спросили? Коллекцию?

— Ха-ха!

— Послушай, может, не так все было?

— Так. Сидят. Они все сидят.

— Да знаю я! Если бы не вещи Осокина, которые у них нашли, никто бы тебе не поверил! Ты бриллианты любишь, Гуля?

— Камешки? Люблю. Красиво, да. Очень люблю! Алина много подарков получала, — теперь уже Гульнара говорила с откровенной завистью. -Хорошие подарки, дорогие. Мне Эдик столько не дарил. Алине дарил. Я не запрещала. Пусть.

— Как ты познакомилась с Линевой?

— В театре. «Какая прелесть», — говорит. Про меня. Я лучше, да? Красивее. Молодая.

— Вы только в театре встречались, или где-нибудь еще?

— Ужинали вместе. В ресторане. Миша был красивый, — сказала Гульнара с сожалением. -Его убили, да?

— Так ты и Стрельцова знала?

— Не знала. Видела один раз.

— Значит, Миша был красивый. А Сережа? Красивый?

— Кто?

— Сергей, твой муж.

— Муж, да, — хихикнула Гульнара. — Эдик ему деньги давал. Много денег. Чтобы женился на мне.

— А потом? Вы друг другу понравились, да?

Пауза, долгая пауза.

— Ваш брак был фиктивным или нет, Гуля?

— Ха-ха!

— Посерьезнее можно?

— Иди ты. Не скажу.

— Будешь хамить — я тебя в милицию отведу. Надену наручники и…

— Попробуй. Испугалась. Как же. Знакомые есть, да. В милиции.

— А грабителей, значит, испугалась?

— Иди ты, — беззлобно повторила Гульнара.

— Ты на кого-то рассчитываешь? На чью-то помощь? Так?

— Ты мент. Они взятки берут. Договориться можно. Отпустят.

— Кто тебе сказал? Что взятки берут?

— Сказали. Ха-ха!

— Черт знает что! — выругался капитан Самохвалов. — С тобой же просто невозможно разговаривать!

— Не говори. Иди ты, — повторила Гульнара.

И Стас нажал на кнопку и выключил диктофон:

— Дальше в том же духе. Элочка-Людоедка! Запас слов минимален! На все мои вопросы: «Иди ты». Хоть раз сказала бы куда! Не будь она женщиной, я бы ей ответил!

Люба не выдержала и рассмеялась:

— Прелесть, что за девочка! Это тебе не Осокина! Получил, «мент»? Кто-то за ней стоит, у кого звездочек на погонах побольше. Уверена.

— Нахалка!

— Кто, я?

— Гульнара! Да и ты хороша. Нет, чтобы пожалеть.

— Как мне тебя жалко! И что ты теперь будешь делать?

— Не знаю, — мрачно сказал Стас. — И жена, и любовница Осокина что-то недоговаривают. Может, Линева будет откровеннее?

— Она же отказалась с тобой говорить!

— Потому что нечем было ее прижать. А если начать с ограбления ее дачи?

— При чем здесь дача?

— Она знает больше, чем показала на суде, -уверенно сказал Стас. — Ее же вызывали, как потерпевшую. Я все еще связываю твоего мужа с бандой грабителей.

— Но Линева обвинила Марианну Осокину! При чем здесь Олег? Вот что Стас. Узнай-ка, где работает младший брат Сергея Иванова.

— А он здесь при чем? — вытаращил глаза Стас.

— Пока не знаю. Но… Интуиция.

— Что ж… — Он тяжело вздохнул. — Люба, я доел пиццу.

— Поздравляю. Вкусно, да?

— Иди ты, — подражая Гульнаре, сказал Стас. И добавил: — Осокина права, недалекая девица. Как она о камешках говорила, ты слышала?

— Слышала, да.

И оба расхохотались. Стас отодвинул диктофон в сторону и позвал:

— Любовь Александровна, ползи через границу. Давай расслабимся.

— Не хочу.

— Кокетничаешь, да?

— Уже не смешно.

— Хорошо, не буду. Чем же нам заняться? Обсудим детали? Убийство твоего мужа? Или Эльдара Осокина?

— По-моему, мы все уже обсудили, — сердито сказала Люба.

— Ну, тогда спать?

— Да.

Она встала, выключила свет. Минут пять лежали молча, она старалась его не касаться. Потом тихо позвала:

— Стас, ты не спишь?

— Нет. Жду, когда у тебя настроение переменится.

— А если я раньше усну?

— Это вряд ли. Как ты можешь спать, если рядом лежит такой мужчина?

— Однако. Ну и самомнение! Ты хотя бы сказал, что я тебе нравлюсь!

— Я это уже говорил.

— Стас, какого цвета у меня глаза?

— Карие.

— Помнишь. Ладно. Можешь меня поцеловать.

— Наконец-то!

Он резко развернулся и мигом оказался на ее территории. На правой половине дивана. Последняя здравая мысль Любовь Александровны Петровой была: «Мне и в самом деле придется его здесь прописать. Такое ощущение, что он отсюда уже никогда не уйдет…»