Щенки-медвежатники - Виталий Ерёмин Страница 35

– Что ты мне сделаешь? – спросил он чеченца.

– Запомни, щенок, – прошипел Адам. – Мы берем, что хотим, и делаем, что хотим.

– Разве я тебе мешаю? – спросил Андрей.

– Это ты правильно сказал. Ты мне не помешаешь, – отозвался король центровых.

– Тогда что ты так нервничаешь?

Чеченец занес руку.

– Ах ты, пес!

Андрей усилием воли заставил себя остаться неподвижным. Усмехнулся.

– Так кто я все-таки: щенок или пес? Думаешь, ударишь и это тебе даром пройдет? Нет, все только начнется!

Катя быстрым шагом подошла к ним.

– Адам, пожалуйста, не надо.

– Чего не надо? – сверкнул глазами чеченец. – Чего не надо?! – повторил он, срываясь на крик. – Ты определись, с кем тебе лучше: со мной или с этим щенком. Ну что молчишь? Говори!

Катя молчала.

Андрей поднялся, посмотрел ей в глаза и пошел к выходу. У него мелькнуло: может быть, Катя окликнет его? Может быть, бросится за ним? Он даже оглянулся. Катя стояла перед Адамом, опустив голову, как провинившаяся школьница.

Андрей зашел в сквер на набережной, где в апреле первый раз встречался с Крюком. Там было так же пусто, только кроны деревьев стали гуще. Сел на скамейку в укромном месте. Надо было прийти в себя.

Коробочка в кулаке Андрея развалилась. Патроны высыпались в траву. Он не стал их поднимать, расшвырял ногой. Он вовремя это сделал. Спустя минуту перед ним вырос капитан Досанов.

– Здравствуй, Корнев, – сказал он, садясь рядом.

Андрей ответил на приветствие кивком.

– Извини, Корнев, но мне надо осмотреть твои карманы, встань, – сказал капитан.

Андрей встал, вывернул карманы. Кроме носового платка, сигарет, спичек и денег у него ничего не было. Досанов был разочарован.

– Ты ж только что купил патроны. Где они?

– Вы меня с кем-то перепутали, – процедил Андрей.

– А если тебя опознает продавец?

– Продавец может и обознаться. Но даже если бы я купил патроны, разве это запрещено?

– К сожалению, нет. Не запрещено, – согласился капитан.

Он закурил сигарету, глубоко затянулся и выдохнул:

– А ты ловкий парнишка, Корнев. Но, по-моему, заигрываешься. Не чувствуешь, что на волоске висишь?

Андрей пожал плечами.

Капитан пыхнул сигаретой.

– Понимаешь, Корнев, какая штука получается. В городе совершаются преступления. И участвуют в них трое. Один высокий, другой поменьше, третий совсем небольшого роста. Не догадываешься, кто это может быть?

Андрею стало не по себе, но он старался держать себя в руках.

– Ничего за собой не чувствуешь? – спросил Досанов.

– Нет, – сказал Андрей.

– Тогда пошли. – Капитан поднялся и крепко ухватил Андрея за рукав.

– Куда?

– Как куда? На нары. Там сразу все вспомнишь.

Колени у Андрея стали ватными. Кажется, капитан не просто берет его на испуг, а действительно хочет посадить в кутузку. «Нет, нельзя так просто поддаваться!».

– Что я должен вспомнить? – как можно спокойней спросил Андрей.

Досанов усмехнулся.

– Пустяки. Кто ограбил гороно. Кто подстрелил Фурикова. Кто уволок деньги из продмага. Ты говоришь мне: да, было дело, и я закрываю на это глаза. И мы расходимся, довольные друг другом.

– Расходимся?

– Расходимся.

– Тогда лучше на нары, – сказал Андрей.

Капитан расплылся в торжествующей улыбке.

– Значит, было дело?

– Ничего не было.

На широких скулах Досанова заиграли желваки.

– Ладно, погуляй еще, – проговорил он глухим голосом. – Завтра в десять утра жду вас троих у себя в отделении. Пропуска заказаны. Кабинет ты знаешь. Увиливать не советую.

Капитан исчез за ближайшим деревом.

Появился Мишка. Андрей передал ему разговор с Досановым. Начали обсуждать, что бы значил этот наезд. Чего добивается мусор?

– Если мы оставили в гороно хоть один отпечаток пальца, нам писец, – сказал Андрей.

– Нам писец, если кто-то из нас расколется, – уточнил Мишка.

Они пошли на завод, позвонили из проходной в цех. Генка вышел в чумазой спецовке, пахнущей машинным маслом. Он нервно курил. У него только что делали обыск рабочего места.

– Нашли что-нибудь? – спросил Мишка.

Генка смерил его с ног до головы.

– Если бы нашли, я бы сейчас тут не стоял.

До конца смены оставалось не больше получаса. Генка переоделся, и они пошли в Новостройку. На ходу обсуждали ситуацию. Андрей рассказал, как его допрашивал Досанов, требуя держать руки на коленях.

– Это ерунда, – сказал Генка. – Вот если начнет слоником мучить…

Пацаны знали про новый милицейский способ: на тех, кто не колется, надевают противогаз и пережимают трубку, закрывая доступ кислорода.

– Когда будет невмоготу, я сделаю вид, будто вырубился, – сказал Мишка.

– А еще лупят резиновым шлангом по пяткам, – сказал Генка.

– Кричи «мама»! – со смехом посоветовал Мишка.

Они вибрировали от страха, но хорохорились изо всех сил. И готовились чуть ли не к пыткам. Откуда им было знать, что против таких салабонов существуют совсем другие приемы.

Капитан Досанов не стал мариновать их перед дверью кабинета. Жестом велел войти, разрешил сесть и несколько минут говорил с кем-то по телефону. Потом начал что-то писать. Мишка шепнул Андрею:

– Делает вид, что ему не до нас.

Похоже, так и было.

Наконец, капитан оторвался от писанины и сказал:

– Вы согласны, что продавщица вас опознает? Только не надо переглядываться. Не надо делать вид, что не понимаете, о чем речь. Когда она описала драку в магазине, я сразу понял: это вы. А когда мне сказали, что двоих десятиклассников оставили на второй год, я опять-таки сразу понял, что в гороно залезли вы. Больше некому. Что же касается ночной стрельбы, то и тут все сходится, если учесть, что один из вас работает на токарном станке, а другой купил сегодня коробку малокалиберных патронов. Покуролесили вы от души. По совокупности вам полагается лет по пять каждому, не меньше. А мне – большую звездочку. Но, я думаю, сесть вы всегда успеете. А майорскую звезду мне и так дадут. Поэтому предлагаю дружить. Я сейчас пойду по своим делам, а вас закрою в кабинете. Буду отсутствовать около часа. За это время вы коротко опишете свои подвиги, а я положу ваши чистосердечные признания в сейф. Но – предупреждаю: если еще что-нибудь совершите, я дам вашим признаниям ход. И тогда вы получите за все сполна. Да, чуть не забыл… – Капитан вынул из внутреннего кармана кителя красную книжечку, положил ее на письменный стол и сказал клятвенно: – Вот, партбилетом клянусь, что все будет именно так.