Красивым жить не запретишь - Галина Куликова Страница 29

Трогательные слова Лаптева согревали Женю всю дорогу додома. Только они и отвлекали ее от воспоминаний обо всех тех ужасных вещах,которые произошли за последнее время. «Надо выудить из холодильника валерьянку,наглотаться и залечь до самого вечера», — решила Женя. Однако ееграндиозным планам не суждено было сбыться. Едва она перетащила ноги черезпорог, зазвонил телефон в холле.

Женя так привыкла бояться экономку, что среагировала тут же.«Если это мне, — пронеслось у нее в подсознании, — Пыгова простосдохнет от злости». Пуганой мышкой шмыгнула она к аппарату и схватила трубку.

— Алло! — раздался из трубки высокий, слегкагнусавый и потому незабываемый голос шантажиста Пончика.

— Это я, — обреченно отозвалась Женя, не дожидаясьвопроса. — Говорите.

— Жду тебя у памятника Пушкину в шестнадцатьноль-ноль, — сообщил Пончик. — Деньги не забудь.

— Ноя…

Однако телефон уже наполнял окружающее пространство короткимпиканьем.

Подняв голову, Женя увидела в дверях кухни Ирму Гавриловну,смотревшую на нее с мерзопакостной улыбочкой.

— Это мне звонил тот парень с золотыми цепями, — сделанной кротостью пояснила Женя. — Срочно хочет встретиться. Скучает.

Женя хамила. В сущности, ей нечего было терять. Сейчас онаподнимется наверх, возьмет свой тюбик детского крема, смену нижнего белья и…Куда она пойдет? Конечно, Ира отдала ей деньги, найденные в конверте, но онивряд ли решат все ее жизненные проблемы.

Загвоздка, в сущности, была в том, что Женя привыкла считатьсебя беспомощной. Одинокой брошенной сироткой. И, что бы ни случалось с ней вжизни, она упорно играла эту роль, хотя давно могла бы все изменить. Эдакаяразновидность самоистязания. Впрочем, в тот момент Женя не отдавала себе в этомотчета. Она считала, что не в силах изменить обстоятельства.

Идти к шантажисту без денег было страшно. Ах, лучше бы навстречу пришел тот тип, который прикалывался к ней в кафе! У него милое лицо, исам он, вероятно, мог бы оказаться милым. Но, судя по всему, его главная задача— морочить головы доверчивым дурочкам. Когда операция входит в свою вторуюфазу, в дело вступает партнер. До чего же неприятный тип!

Пончик действительно выглядел неаппетитно. Он был низенькими довольно полным, но не до такой степени, чтобы вызывать отвращение. Главнойего, так сказать, достопримечательностью было идеально круглое брюшко. Привзгляде на него создавалось впечатление, что этому типу каким-то образомудалось проглотить сдутый футбольный мяч, который накачали уже у него вжелудке. У всякого, кто общался с Пончиком, появлялось желание похлопать его поживоту. Все остальное во внешности шантажиста было совершенно заурядным,включая бесцветные глаза и столь же бесцветную челку, висевшую над левойбровью.

Вспоминая Пончика, Женя содрогнулась Боже мой, как нехотелось ей видеть эту физиономию! Может быть, выпить для храбрости? До сих порэто выражение было Для Жени просто крылатой фразой. В своей жизни она пилавсего пару раз, да и то шампанское. Более крепкий напиток делал ее неадекватнойи вполне мог свалить с ног, что доказал эпизод с шантажистами. Однако, развозникнув, мысль прочно засела в ее подсознании. Женя собрала свои пожитки в пластиковуюсумку и, обняв ее, села на кушетку. Там же, в пакете, лежала и кассета с копиейвидеозаписи, которой ее, собственно, и шантажировали. Итак, жизнь кончена!

Под окном раздался резкий голос Ирмы Гавриловны. Нельзя былоразобрать, что конкретно она говорила, но по интонациям было понятно — ничегодоброго. «Вероятно, снова отчитывает бедолагу садовника, — подумала Женя иметнулась к окну. — Так и есть: прямо утро стрелецкой казни. Надеюсь,садовник однажды взбунтуется и повесит ее на яблоне».

Момент для того, чтобы разжиться спиртным, был самый что нина есть подходящий. Женя стрелой пролетела через весь дом, ворвалась вбиблиотеку и кинулась к бару. К счастью, тот никогда не закрывался. Распахнувдверцы. Женя некоторое время рассматривала бутылки и в конце концов решила, чтоот водки она умрет на месте, коньяк повлечет за собой клиническую смерть, отвина ее развезет, а вот ликер, возможно…

Быстро приняв решение. Женя выудила из бара приземистуюбутылку и бокал на низкой ножке и отправилась обратно на второй этаж. Усевшисьна кровать, она налила в бокал на два пальца ядовито-желтой жидкости и опасливопонюхала. Ликер оказался банановым, его сладкий запах возбуждающе пощекоталнос.

Настроение у Жени поднялось после первой же порции. Однакоона решила, что до Пончика этого ей не хватит, поэтому угостилась еще два раза.Вскоре ее организм перешел в новый тепловой режим — Жене стало жарко. Онарасстегнула на рубашке еще две пуговицы и отправилась в путь.

В этот раз автобус почему-то был наполнен премилыми людьми,которым Женя рассказала массу забавных историй из своей жизни. Потом было метросо слегка качающимися колоннами на станциях и наконец памятник поэту, ставший вэтот летний день страшно расплывчатым. Вероятно, от слишком яркого солнца. Какбы то ни было, но он явно напоминал мираж в пустыне.

Не успела Женя толком оглядеться, как прямо у нее над ухомраздался голос:

— Бабки принесла?

Медленно повернувшись, она увидела Пончика, который бегалглазками по сторонам и усиленно жевал резинку.

— Нету — с надрывом ответила Женя, качаясь так, словнопод ногами у нее была палуба корабля, попавшего в шторм. — Нету у менябабок!

Пончик тут же перестал двигать челюстью и стрельнул в Женюглазками, похожими на две маленькие пульки.

— Ты чего, с ума сошла? Дура пьяная! Хоть какие-тобабки у тебя должны быть!

— Хоть какие-то — это пжалста! Почти пятьсот баксов.Они у меня есть, потому что я их украла!

— Давай сюда!

— На! — Женя достала из кармана конверт с деньгамии со всего маху хлопнула его на подставленную ладонь Пончика.

— Почему не украла больше, сколько я сказал? —пробормотал тот, воровато засовывая конверт в карман штанов. — Я ведькассетку дяде вышлю!