Охота на вампиров - Елена Топильская Страница 25

Поднимаясь по лестнице в прокуратуре, Горчаков вдруг заявил мне:

— Знаешь, Машка, ну их к бесу, этих твоих вампиров! Не так уж тебе и повезло. По таким дырам таскаться — кроме тебя, охотников нет.

— Если ты думаешь, что я получила неземное удовольствие, то это не так, — возразила я, — а что делать? Все равно придется тащиться туда еще раз, и девушку эту вытаскивать на медицинское освидетельствование. Послушай, Горчаков, — я даже остановилась, — когда умер Бендеря? По документам — восемь месяцев назад.

— Я ему абсолютно не сочувствую, — Лешка состроил такую гримасу, что я испугалась, что его действительно сейчас стошнит.

— Да и я тоже, только у девицы на шее относительно свежие повреждения, уж никак не полугодовой давности.

Лешка скорчился еще больше.

— Ой, вот и разбирайся с ней, как хочешь. Я больше туда не пойду.

— Понятно, — вздохнула я, — жаль.

Возле нашего отсека мы разошлись. Я пошла к себе, а Лешка быстрым шагом доскакал до канцелярии и, понятно, упал в свежие объятия Зои, чтобы забыться и снять с себя скверну.

Откровенно радуясь тому, что я наконец в чистом кабинете, где пахнет цветами, я села за компьютер, за полчаса доделала обвинительное заключение вместе с описью материалов дела и отнесла его в канцелярию, заодно узнав, что шеф звонил из горпрокуратуры, скоро выезжает.

Вот так; можно переживать из-за маленькой жилплощади или неудачной планировки, но стоит съездить на происшествие в подобное гетто, где по коридору до ближайшего туалета полчаса на велосипеде, и клопы размером с мышь, так сразу начинаешь ценить то немногое, чем обладаешь.

Время до приезда шефа я провела за телефоном, договариваясь с криминалистическим отделом насчет осмотра жилья и шмоток покойного Бендери. Ух, если бы не трусливый Горчаков, я бы, может, прямо сегодня уже посмотрела бы форму один на Бендерю, поскольку паспорт ему выдавали в паспортном столе нашего района. Карточка формы один предусматривает наличие фотографии, вот бы и решила вопрос — кто такой “санитар”: восставший из праха Бендеря или псих, воспользовавшийся паспортом покойного.

Понятно, что никто из оставшихся невредимыми криминалистов не жаждал выезжать куда-либо со мной, все они находились в таком нервном состоянии, что их не соблазнила бы, думаю, даже глобальная авария на ликероводочном заводе с перспективой изъятия цистерны со спиртным для производства экспертизы (для непосвященных разъясню, что если с емкости, содержащей спиртное, требуется снять отпечатки пальцев, то перед исследованием емкость полагается полностью осушить; уж не знаю, отражено ли это в методиках экспертных исследований, но на практике не припомню, чтобы хоть раз кто-то из экспертов отступил от этого святого правила. Что интересно — с емкостей, наполненных керосином или водой, отпечатки пальцев снимаются запросто и без осушения).

Я охрипла, взывая к их профессиональному честолюбию, однако, наш кримотдел стоял насмерть. В итоге я победила по очкам, но это не была чистая победа, поскольку компромисс гласил: начальник кримотдела, уж так и быть, приедет ко мне в прокуратуру участвовать в осмотре вещей из комнаты Бендери, а для осмотра самого жилища мне выдадут фотоаппарат и научат фотографировать. Я в долгу не осталась, намекнув, что Шерлок Холмс потому был удачлив в раскрытии сложных преступлений, что не обращался за услугами в кримотдел Скотленд-Ярда, а сам себе был экспертом, а в условиях нынешней тотальной специализации такие выдающиеся следователи, как, например, я, могут из кожи вон вылезти, но финал загубит непрофессиональная работа эксперта.

Сарказм мой пропал даром, эксперты были настолько выведены из равновесия, что даже не озаботились оставить за собой последнее слово.

Напоследок криминалистический вождь сообщил, что Витя в больнице пришел в себя, и завтра его можно съездить допросить, хотя они с ним уже разговаривали, — он ничего не помнит.

Яду в словах вождя было столько, что я заподозрила: они долго кололи Витю на то, что это я высосала из него полтора литра крови, а заодно и жилы все вытянула, благо имела большой опыт в глумлении над несчастными экспертами.

Положив трубку, я глубоко вздохнула и попыталась честно ответить на вопрос, виновата ли я в том, что случилось с Витей. В общем, получалось, что не виновата, но общественное мнение почему-то расходилось с моим. На экспертов отныне рассчитывать не приходилось; на Горчакова — тоже. Придется всерьез учиться фотографировать, и искать где-то человека, согласного сопровождать меня в походах по логовам вампиров.

А интересно все же, что за человек был Бендеря, — я имею в виду того, кто жил в выморочной комнате заштатного флигеля? Как он связан с типом, пришедшим устраиваться в морг на работу? И еще — надо бы поинтересоваться, какой смертью умер Бендеря. Запрос-то я в адресное бюро отправила, но что мне помешало спросить об этом у вездесущей Анны Ивановны? Уж она наверняка сообщила бы такие подробности, которыми не располагает адресное бюро. Видимо, мне помешал трясущийся, как желе, от страха Горчаков. Я никогда еще не видела его в таком состоянии, и это зрелище меня парализовало, негативно отразившись на работоспособности.

Но все поправимо, пока на столе у следователя стоит телефон. Я сняла трубку и набрала номер РЭУ. Голос Анны Ивановны, ответившей на звонок, я узнала сразу; что характерно, она меня тоже узнала и приветливо спросила, чем она мне может быть полезна.

— Анна Ивановна, а вы мне не скажете, отчего Степан Ильич Бендеря умер? — взяла я быка за рога; не может быть, чтобы она не знала.

Она знала, но удивилась:

— Вы меня проверяете, что ли?

Теперь удивилась я:

— Почему проверяю? Просто спрашиваю.

— Да как же! Вы же знаете! От вас же приезжали тогда!

— Кто приезжал? Анна Ивановна, я правда не в курсе; расскажите уж мне все по порядку.

Анна Ивановна отдышалась и признала:.

— А может, и правда, не от вас приезжали. Есть же и другие прокуратуры, наверное? Просто приехал тогда в форме мужчина, такой представительный, вот такой же, как сегодня с вами был… Показания с нас снимал, с меня и с паспортистки нашей, Анели Семеновны…

— О чем показания? — ситуация становилась все более интересной.

— Ну как: давно ли видели Степана Ильича, да что за человек он был, да с кем жил. Все мы рассказали, что знали, подписали, а мужчина нам показывает карточку, там Степан Ильич без головы.

— В каком смысле?

— Ой, листья какие-то жухлые, земля со снегом, канава, и туловище без головы лежит.

— А давно ли это было? — у меня заныло под ложечкой. Не то чтобы я искренне полагала, что Бендеря угас в крахмальной постели, окруженный родственниками, и теперь была сильно разочарована; но все же информация про труп без головы резанула мне ухо.

— Ну как: месяцев восемь назад. Сейчас конец ноября, значит, в марте был мужчина. Да, в марте, сразу после праздников, мы его еще тортом угощали вафельным, с праздника остался.