Победитель свое получит - Светлана Гончаренко Страница 19

– Кирилл повезет «Гамлета» на фестиваль в Тотельдорф. Ты тоже поедешь, если закрепишься в проекте, – прервала молчание Тара.

Неужели все это время она думала о Попове?

– Мне ехать? Зачем? Куда? – не понял Илья.

– В Тотельдорф. Это в Германии. Там будет театральный фестиваль под открытым небом. Представляешь? Приглашение уже пришло – у Кирилла большие связи. Только деньги надо найти. У Кирилла есть какой-то спонсор, но на поездку может не хватить.

Обо всех этих непонятных вещах она говорила голосом бесконечно грустным и смотрела прямо перед собой. Кажется, она даже не замечала, что рядом идет Илья и поминутно сует голову ей под зонтик.

– Я живу здесь недалеко, – вдруг предупредила она. – Вон мой дом. Можешь поворачивать назад и отправляться к себе домой.

Илья пожалел, что им не пришлось идти куда-нибудь на другой конец города. Дом Тары оказался всего лишь последней пятиэтажкой перед школьным стадионом, где с двух краев заросшего поля белели горбатые футбольные ворота. Дальше начинались заросли улицы Созидателей.

Палые листья сплошь покрывали землю. Шагов не было слышно, дождя тоже, только слабый, непонятный и нескончаемый осенний шум стоял в ушах.

Илья махнул рукой в сторону улицы Созидателей и сказал без всякой надежды на ответный интерес:

– А я видел, как вон из того дома воры вещи выносили.

Как Илья и ожидал, никакого ответа не последовало: Тара думала о своем. Она даже полила Илью накопившейся водой с зонтика и рассеянно уколола спицей.

– Мой подъезд. До свидания, – сказала она у первой же двери пятиэтажки.

Темная дверь, поломанные кусты у подъезда, смутное бормотание телевизора с первого этажа – и это все чудеса на сегодня?

– Не стой тут зря, – продолжила Тара. – И не вздумай приставать! Почему-то все начинают приставать именно у двери подъезда.

– Я не начинаю, – обиделся Илья. – Я тебя нашел, и теперь мне можно жить дальше.

Тара очень удивилась.

– Ты в самом деле никогда не слышал про Кирилла Попова? – с подозрением спросила она. – И из-за меня пришел в студию?

– Конечно. К чему мне ваш Попов!

– Так ты не хочешь стать актером?

– Нисколько. Но я буду ходить в студию, потому что там ты.

Тара некоторое время глядела в его лицо, малоразличимое в темноте, потом сказала:

– Я забыла – прости!.. – как тебя зовут?

– Илья Бочков.

– Илья… Ну да! Ты, кажется, хороший парень, Илья Бочков. Кирилл сказал, что ты способный – темперамент есть и еще что-то. Поэтому я не буду притворяться. Я люблю другого. Мне не очень везет, но я хочу, чтобы он тоже меня любил. А все-таки…

Илья никак не рассчитывал, что она, вместо того чтобы сложить зонтик и отпереть дверь, положит руки ему на плечи и поцелует. Он опомнился только тогда, когда стало совсем темно, когда спица ненужного зонтика впилась ему в плечо, а теплые нежданные губы Тары – в его губы. Рот Тары оказался невыразимо нежным и сладким. Он пах какой-то помадой, чем-то знакомым, цветочным. Или фруктовым?

В следующую минуту Тара уже отвернулась. Щелкнул замок домофона, а Тара проговорила:

– Не вздумай только приставать! Я люблю другого.

Илья так и не успел понять, что это значит. Может, как раз надо было пристать?

Тара исчезла. Холодная дверь с нумерованными пуговками домофона затворилась за ней. Осень шелестела в кустах. Невнятно кричал сквозь стену чей-то телевизор.

Неужели все это наяву?

Илья шел, осторожно ступая по мокрой листве. Он боялся дышать. Его губы пахли цветочной помадой, и он не хотел, чтобы неосторожная капля дождя или шальной сквозняк развеяли этот едва уловимый запах. Сегодня темнота спрятала своих чудовищ, отделавшись банальными личинами деревьев, заборов, помоек. Дождь был тих, грязь шоколадно блестела, супергерой Альфил опустил свой меч. Где-то неподалеку гулял, наверное, звероподобный Снарк, но сегодня ему никого не надо было спасать.

Илья сделал несколько магических кругов вокруг дома Тары. За это время он много раз перебрал в уме то невероятное и странное, что случилось с ним сегодня. Все с начала и до конца было чудом! Каждая мелочь что-то значила, но все-таки непостижимое объяснить нельзя. Кто так запутал коридоры во Дворце металлистов, что они сплелись друг с другом и выводили всякий раз в новое место? Куда делась комнатка, где сидела влюбленная пара с бутербродами? Что вообще тут означает хлеб с маслом? Или машина в кустах?

Илья слишком хорошо знал темноту, чтобы не разглядеть, что Кирилл уехал в новой «мазде». Скорее всего, в красной – точно такой, как у

Анжелики-Изоры. Или в той же самой? Угнал он машину, что ли? В конце концов, разве могут разъезжать несколько одинаковых красных «мазд» по захолустному району?