Раб лампы - Марина Серова Страница 18

— Пугачев только что подъехал. С ним и Ашот Гургенович, — почтительно доложил охранник. — А вот и ваш сын, Бабкен Борисович.

— Ага… отлично. Подъехал, значится! Вот и чудно, дорогие россияне. Ну здравствуй, здравствуй, дорогой, — широко улыбнулся Маркарян-старший сыну. — Многих лет тебе! Поздравляю, дорогой! Ну, обо всем еще успеем поговорить, поздравить тебя как следует успеем. Это кто? — повернулся он ко мне.

— Она — мой новый телохранитель, — без запинки выговорил Маркарян-младший.

— Да? А я подумал, что уж теперь вскоре и на твоей свадьбе погуляем. Жаль, ошибся. Вы действительно телохранитель? — обратился он ко мне. — А если представить себе, что я злобный киллер и хочу убить вашего подопечного… и…

Он резко вытянул перед собой руку, сжав пальцы в кулак. И кулак этот попал бы имениннику прямо в солнечное сплетение, если бы я не перехватила руку Маркаряна-старшего за запястье и крепко не сжала ее. Он поморщился и распустил губы в улыбке:

— Ну будет, будет! Верю. Хорошая у вас реакция, девушка. И хватка такая… приличная. Хотя я в свое время тоже не в последних войсках служил, да. Ладно, сын, пойдем встретим дорогих гостей. Все-таки сам Пугачев приехал — это вам, понимаешь, не Алла Борисовна!

Выдав этот набор трюизмов, Маркарян направился в дом — встречать дорогих гостей.

…Пугачев, как это несложно предположить, оказался вовсе не бешеным мужицким царем, взбунтовавшим в свое время всю Россию. И не родственником упомянутой эстрадной примадонны. Пугачев был тот самый толстяк, «мерс» которого чуть не протаранил машину Маркаряна, на которой мы прибыли в загородный дом именинника.

Именно его пошел встречать Бабкен Борисович, который вел себя как хозяин дома (чего я не могла бы сказать — согласно своим наблюдениям — о его сыне). Он столкнулся с толстяком на лестнице. Тот медленно поднимался по ступенькам, опираясь на руку сухощавого господина, который, несмотря на то что был почти на голову ниже своего босса, вероятно, отличался большой физической силой. По крайней мере, так решила я.

Да и толстяк этот не так малоподвижен, как это кажется с первого взгляда. Просто ленивый по природе человек, бережет свои силы.

Бабкен Борисович раскинул руки:

— Мое почтение, Сергей Глебович! Рад, что вы приняли предложение моего сына и приехали.

— И уже сейчас не жалею об этом, — приятным, чуть хрипловатым вальяжным голосом ответил тот. — Не так ли, Савва Николаевич?

Сухощавый господин с диковинным именем еле заметно кивнул и помог Сергею Глебовичу вскарабкаться на последнюю ступеньку.

— Прошу, господа, — проговорил Бабкен Борисович и жестом радушного хозяина указал на широко распахнутые бородатым швейцаром двери. — Надеюсь, то, что приготовили наши люди, вам понравится.

Я наклонилась к самому уху моего нового работодателя и проговорила тихо:

— Вот о существовании этого Сергея Глебовича Пугачева вы почему-то не упоминали! А совершенно напрасно, как мне кажется! И много денег вы ему должны?

Маркарян вытянул губы трубочкой. Вопрос был ему определенно неприятен.

— Да так, — сказал он, — должен… Это мелочи, ерунда. По крайней мере, я понимаю, куда вы метите, Женя. Не мог он, не мог!.. Тем более что ведь это я ему должен, а не Бармин и не Мельников, которых убили! Да и сумма не такая крупная, чтобы из-за нее убивать…

— Понятно, — сказала я не очень уверенно. Маркарян не был очень хорошим лицедеем, в отличие, скажем, от моего знакомого Вовы Крамера, бывшего актера одного из тарасовских театров. По лицу Маркаряна и некоторым интонациям его голоса я поняла, что сам он не слишком верит в то, что говорит, и вполне допускает ту ужасную возможность, которую сам только что вслух отверг.

В этот момент я услышала голос Маркаряна-старшего:

— Мама не приехала, она болеет, так что, Гамлет, я пригласил тех, кого ты просил!

— А кого ты просил? — спросила я у Маркаряна, незаметно для себя, да и для него, переходя на «ты».

— Кого я просил? — машинально повторил он. — А, ну да… этих просил. Которых…

— Исчерпывающий ответ, — сказала я.

Но в ту же минуту увидела, кого именно просил пригласить Гамлет Бабкенович среди всех прочих. Эти люди к гостям явно не относились. Это были около десятка моделей, возглавляемых манерным молодым человеком. Наверно, он отвечал за выводок своих сотрудниц. С некоторым удивлением я признала в нем того самого Вову Крамера, которого только что вспоминала.

Крамер приближался к нам, ведя под руку девушку весьма впечатляющей внешности. Конечно, все приглашенные модели были ничего себе, но у той, что шла с Вовой Крамером, помимо ног, растущих «от ушей», и точеной фигуры, было выразительное, тонкое лицо с яркими глазами. Какой-то особый, неуловимо изысканный флер женственности окутывал эту даму. Это была молодая женщина лет двадцати с небольшим, с короткими рыжими волосами, глазами цвета морской волны и чуть вздернутым точеным носиком. На ней было довольно-таки вульгарное платье, отвечающее примитивным вкусам Маркаряна и его братии, но так удачно подчеркивающее все достоинства и формы ее стройной и статной фигуры, что все присутствующие мужчины невольно обратили на нее свои пристальные взгляды.

На нее и на ее спутниц.

«Все понятно, — подумала я, — не исключено, что всех этих дамочек „преподнесут“ Маркаряну в качестве подарка! А так как на всех его не хватит, то он, как истинно гостеприимный хозяин, поделится с некоторыми из гостей, самыми ему близкими. Ну вот, к примеру, с психоаналитиком и собутыльником Кругляшовым. Кстати, что-то его здесь нет! Или не приглашен, или все же приглашен, но до сих пор встать не может и отсыпается где-нибудь в углу своего домика…»

Маркарян словно прочитал мои мысли.

— А где Кругляшов? — спросил он. — Ты не видела Кругляшова?

Вопрос был адресован мне.

— Нет, но я о нем как раз подумала, — сказала я. — Ты, наверно, его и не приглашал. Хотя, я смотрю, тут русских полно.

— Конечно, полно! — даже слегка обиделся Маркарян. — Я и сам наполовину… у меня мама русская. А Кругляшова я приглашал, причем говорил, чтобы он дурака не валял и приходил без подарка.

— По принципу: «лучший мой подарочек — это я сам», — усмехнулась я.

— Вот именно. Только я его тут что-то не вижу. А я у него хотел спросить… м-м-м… Ну ничего, подъедет часам к трем, как проснется. Похмелиться ему все равно не на что, так что куда он без меня денется — приедет!

Установив этот лестный для своего самолюбия факт, Гамлет Бабкенович дал «отмашку», и действо закипело. Вынырнувший из толпы гостей тамада ухватил микрофон.

И понеслось!