Президент не может умереть - Владимир Гриньков Страница 63

Он не ошибся, предполагая, что сейчас случится нечто ужасное. Хомутов, потеряв власть над собой, заорал, брызгая слюной:

— Шакалы! Я сотру их в пыль! Дети их детей будут молить о пощаде, но никто не уйдет от кары!

Он не уточнял, кого имеет в виду, но от этого его слова звучали еще более жутко. Хусеми готов был исчезнуть, раствориться в воздухе, сгинуть, но не смел.

— Лизоблюды! — бесновался президент. — Из-за пустого слова готовы любого скормить червям!

Хомутов еще и потому дал себе волю, что чувствовал свою вину. Это он, он и никто другой, был во всем виноват. Исполнители только доделали — но какой с них за это спрос!

— В Хедар! — крикнул Хомутов. — Немедленно возвращаемся!

Он швырнул папку в угол комнаты, белоснежные листы взвились, запорхали в воздухе. Хусеми вытянулся еще больше и отчеканил:

— Я распоряжусь подготовить президентский вертолет! — и опрометью выскочил, воспользовавшись подвернувшейся возможностью перевести дух.

В Хедаре тем временем стремительно разворачивались события. Полковник Бахир позвонил начальнику тюрьмы, а тот, в свою очередь, вызвал пятерых из взвода охраны, к которым питал наибольшее доверие, и держал их под рукой в приемной, пока министр не явился собственной персоной. Он был возбужден и мрачен, помахал перед носом тюремного начальника каким-то листком, и заявил:

— Все арестованные приговорены к смерти! Приговор привести в исполнение немедленно!

— Люди готовы.

— Приступайте! Даю вам полчаса на все.

Обреченных на смерть по одному выводили из камер и приканчивали выстрелом в затылок в подвале тюрьмы. Из-за спешки конвоиров не хватало, но Бахир запретил привлекать к участию в казни лишних людей. Через сорок минут, войдя в кабинет, начальник тюрьмы доложил:

— Исполнено, товарищ министр!

— Сколько человек участвовало в акции? — односложно спросил министр.

— Пятеро.

— Срочно отправить!

— Прошу прощения, товарищ министр, не понял?

— Отправить их куда угодно — в отпуск, в карцер, уволить со службы, но чтобы в ближайшую неделю они здесь не появлялись.

Начальник тюрьмы шагнул к двери, но министр остановил его властным жестом.

— И еще. Если будет задан вопрос, ответишь — заговорщики казнены на рассвете.

Тюремный чин смотрел тупо, не разумея. Тогда министр пошел в открытую:

— Товарищ Фархад может спросить. И ему скажешь: все сделано утром.

Оставшись один, Бахир потер виски, поморщился — нескладно получилось, едва успел ошибку исправить. И как он эту ловушку раньше не разглядел? Фархад попытался его подставить, выразив вслух недовольство деятельностью Революционного совета, а едва колесо закрутилось — спохватился и якобы дал задний ход. Хитер и подл Фархад, но теперь ничего не выйдет, мервые заговорщики своих показаний назад не возьмут, и полковника Бахира не удастся выставить злодеем. Он всего лишь солдат, исполняющий свой долг.

Бахир уже совершенно успокоился и был готов к встрече.

Когда президент прибыл и военный министр вышел ему навстречу, во взгляде его читалась глубокая преданность и достоинство, как и подобало честному солдату.

— Как посмели? — спросил, чернея лицом, Хомутов.

— Промедление в таких случаях, товарищ президент… И хотя преступная сеть практически полностью раскрыта…

— Кто позволил? — оборвал министра Хомутов.

— На основании приговора суда.

— А на чем основан приговор?

— На материалах дела, — Бахир указал на стопку наспех подобранных папок, громоздящихся на столе.

— Значит — всех… — Хомутов встретился взглядом с полковником, и сердце его стиснул спазм.

— Хотите взглянуть? — предложил министр.

Следовало отказаться, но не было сил противиться. Хомутов каменно промолчал, и это молчание Бахир расценил как согласие и направился к дверям.

Он шел чуть впереди, и Хомутов вспомнил Гареева — тот точно так же спускался в подвал, где должны были расстрелять какого-то джебрайца. «Я боюсь его», — сказал про себя Хомутов, но продолжал следовать за полковником покорно, как приговоренный. Спустились в подвал. Бахир отпер одну из дверей, и Хомутов, еще не переступив порога, увидел трупы — они были уложены в ряд вдоль противоположной стены. Первое, что бросилось Хомутову в глаза, — босые ступни мертвецов. Он отвернулся, и Бахир, поняв, что президент не собирается входить, перевел дух и буднично проговорил:

— С врагами надо расправляться без малейшей жалости.

Хомутов вздрогнул.