Президент не может умереть - Владимир Гриньков Страница 62

Президент с небольшой свитой вылетели ранним утром, и спустя час вертолет приземлился в настолько прекрасном месте, что все здесь казалось нереальным. Среди хаоса скал и зарослей прятались посадочная площадка и белая вилла во вполне европейском вкусе. Охрана растворилась между деревьями, снова оставив Хомутова в мнимом одиночестве, и только Хусеми следовал за ним неотступно. Хомутов остановил его движением руки, и зашагал по асфальтированной дорожке, которая вскоре вывела его к небольшой балюстраде, свисавшей над обрывом. Хомутов ступил на нее с опаской, вцепился в поручень и взглянул вниз. Морщинистые стены ущелья отвесно падали туда, где в сумраке шумел ручей. Солнце поднималось над снежными вершинами, и их шапки сияли, как цельные кристаллы, выделяясь на фоне фиолетово-синего неба. Все краски были неестественно яркими, как на картине дилетанта.

Хомутов обвел взглядом пейзаж — и даже зажмурился от удовольствия. Ничего в его сердце не было сейчас, кроме чистоты и легкости. Он прислушался к себе с изумленным любопытством, и вдруг понял — окончательно оборвались нити, связывавшие его с прошлым. Не было ничего, кроме завтрашнего дня. Он мог бы бросить все, бежать, и никто бы не нашел его в этих горах, но теперь он уже не хотел порывать с этой жизнью, она ему нравилась все больше и больше, и он благодарил судьбу за то, что она предоставила ему шанс — и какой! — все начать сызнова.

На вилле, когда Хомутов туда наконец добрался, было тихо. Он прошелся по комнатам — в них не было ни души, и это только прибавило ему спокойствия и твердости. Из боковой двери вынырнул Хусеми, бережно положил на журнальный столик, инкрустированный нефритом, знакомую папку. Хомутов вздохнул и кивнул секретарю, — это означало, что он намерен просмотреть бумаги позднее, но Хусеми встал как вкопанный, сказал негромко:

— Весьма важные сообщения, товарищ президент. Поступили несколько минут назад…

Хомутов ожидал продолжения, но Хусеми умолк, и не оставалось ничего иного, как раскрыть папку. В ней было всего несколько страничек текста, отпечатанного на машинке. Хомутов скользнул по ним взглядом, спросил брезгливо:

— Что там еще?

Он уже решил, что посвятит сегодняшний день отдыху, и не хотел ничего читать — имел, наконец, право.

— Раскрыт заговор! — произнес Хусеми, и этой короткой фразы было достаточно, чтобы Хомутов резко развернулся и испытующе посмотрел на секретаря.

Ему понадобилось время, чтобы поверить, что он не ослышался.

— Заговор? — переспросил он.

— В Революционном совете, — доложил Хусеми. — Планировалась серия покушений на президента страны и министра обороны полковника Бахира. После этого заговорщики намеревались захватить телевидение, радио, системы армейской связи и объявить о переходе власти к Революционному совету.

Хомутов схватил листки, понесся взглядом по строчкам, пропуская отдельные слова и целые фразы. Министр обороны Бахир, курирующий также и службу безопасности, извещал о раскрытии антиправительственной организации, в которой принимали участие все шестнадцать членов Революционного совета, а также десятка два военных и гражданских лиц, тесно связанных с заговорщиками. Здесь же были приведены выдержки из показаний арестованных заговорщиков.

— И что же — все признались? — спросил Хомутов.

— Да, товарищ президент, — отвечал Хусеми, но было что-то в его голосе, заставившее Хомутова поднять глаза на собеседника. Хусеми неуловимо изменился в лице и отвел взгляд.

Хомутов нахмурился, пытаясь постичь происходящее, но разгадки не было, и он бессильно злился на себя.

Хусеми по-прежнему стоял рядом, его присутствие становилось невыносимым.

Хомутов дернул щекой, словно отгоняя докучливое насекомое, и пробормотал, стараясь сдержать гнев:

— Можешь идти!

Оставшись в одиночестве, он рассеянно повертел в руках папку. Почему-то вспомнилось, что еще совсем недавно этот самый Революционный совет наградил его орденом и едва он об этом подумал, как догадка — ослепительная, все прояснявшая — ворвалась в хаос его мыслей. Он неистово закричал, опасаясь, что Хусеми мог уйти и на его поиски уйдет время:

— Хусеми! Хусеми!! Ко мне!

Однако, когда секретарь вбежал в комнату, Хомутов почувствовал, что не знает, как начать, и проклял себя за поспешность. Хусеми стоял напротив, выражая всемерную готовность.

— Кто занимается заговорщиками? — спросил он наконец, небрежно помахивая папкой.

— Полковник Бахир.

— Все остановить. Это приказ.

Хусеми кивнул, но не так поспешно, как обычно, и Хомутов понял, что совершает ошибку, но остановиться уже не мог.

— Ни один волос не должен упасть с головы этих людей. Когда вернемся в Хедар, я лично установлю, кто виноват и в какой мере. Теперь ступай.

Хомутов прикрыл ладонью глаза. Он отлично помнил, как сказал на заседании кабинета: «Чем занимается этот Революционный совет — только раздачей наград?» Похоже, с этого и началось. Ох, как неосторожен он был, не подозревая, что каждое его слово ловится и толкуется особым образом: некто невидимый и неслышимый, проявив рвение, взялся за дело, и как взялся! Уже и признания налицо.

Секретарь тем временем связался с министром обороны и передал слова президента. В трубке воцарилась такая глубокая тишина, что Хусеми подумал было, что связь прервалась, но тут Бахир наконец заговорил:

— Вряд ли уже можно что-либо изменить.

— Но почему?

— Преступники сознались в содеянном…

— Да. Я слушаю.

Хусеми все еще не понимал, какое отношение имеет это к распоряжению президента.

— …Состоялся суд…

Бахир тянул, будто слова давались ему с огромным трудом.

— …Который и приговорил государственных преступников…

Хусеми стало жутко от мысли, что сейчас придется идти и докладывать об этом президенту. Не сдержавшись, он выкрикнул в трубку:

— Но они еще живы?

— Расстреляны по приговору суда. Сегодня утром.

— Я доложу президенту! — произнес Хусеми, ощущая холод в пояснице, и швырнул трубку на рычаг.

Он сидел без движения, наверное, целую минуту, пока не решил, что промедление ничего не изменит. В конце концов не он виноват в происшедшем, пусть полковник Бахир сам отвечает за превышение власти.

Хомутов, когда он вошел, поднял голову и взглянул вопросительно. Хусеми с порога сказал:

— Заговорщики расстреляны сегодня утром! — и увидел, как пошло багровыми пятнами лицо президента.

— Кто распорядился? — спросил Хомутов почти беззвучно. Сейчас он был страшен.

Хусеми хотел сказать: «Полковник Бахир!», но спохватился и произнес, прикрыв глаза:

— По приговору суда, товарищ президент.