Ошибка ликвидатора - Сергей Самаров Страница 25

— Спасибо, — поблагодарил я сдержанно и даже не икнул от слова «завещание». — Моя последняя воля может быть сведена всего-навсего к одному пожеланию. Чисто армейскому. Чтобы никто не захотел сплясать на моей могиле, я прошу развеять мой прах по минному полю. Вы завещания с таким текстом, думаю, не принимаете.

— Не принимаем, — поджав тонкие губы, сказала нотариус.

Мне показалось, что она даже слегка обиделась. Но это ее проблемы.

Когда мы вышли из нотариальной конторы, я попросил старшего лейтенанта Саню Аграриева отвезти Ларису в банк, который она покажет, а сам поехал в гаражный кооператив, чтобы дать показания следователю. Меня там ждали.

«Мустанг» я, естественно, показывать ментам не намеревался, поэтому поставил его на парковке перед гаражным кооперативом. Хотел было на ремонтную эстакаду заехать, но передумал. Пока меня не будет, она может кому-то понадобиться.

Перед допросом я успел поговорить с полковником Самокатовой и предложил ей вариант дальнейших действий. Если с меня и Аграриева будет взята подписка о невыезде, то мы после этого официально укладываемся в госпиталь. Причину найти всегда можно. Самая простая — попали в автомобильную аварию. С танком на «Мустанге» столкнулись, потому что ехали на предельной скорости. После такой катастрофы людей обычно долго по кусочкам собирают. Иногда их пришивают один к другому, но чаще просто в гроб кучей складывают.

Одновременно я высказал мысль, что поеду в Дагестан под видом племянника генерала Шарабутдинова. Значит, гримеру Грицаеву предстоит основательно поработать над моей внешностью. Для этого полковнику Самокатовой необходимо будет позаботиться о цветном фотопортрете Камала Шарабутдинова, чтобы сверяться с ним.

Конечно, генерал увидит меня только на одно мгновение, когда я пронесусь мимо него на большой скорости. Но тут уж, как говорится, лучше перебдеть. Пусть он будет уверен в том, что это его племянник.

Идею свою я не развивал. Все дальнейшее, как мне подумалось, понятно и без объяснений.

Дядя знает о приглашении племянника на свадьбу. Он наверняка помнит и его машину, которую сам же и подарил. Скорее всего ему известен и ее номер. Когда я обгоню кортеж генерала на горной дороге и перевернусь у всех на глазах, Шарабутдинов обязательно пожелает остановиться. Для пущей уверенности в этом я еще придумаю несколько штучек, которые необходимо будет выполнить, чтобы поторопить его.

Главное было в том, чтобы не дать возможности настоящему племяннику в ближайшие дни связаться с генералом, сообщить ему о своем задержании и обязательном аресте, который без разговоров оформит любой суд Москвы. Это значило, что Камала следует держать в тюремной лазаретной камере-одиночке, строго без всяких контактов, в том числе и с вертухаями, контролировать все его разговоры, даже с врачами. Ментов из охраны надо будет тщательно проинструктировать. Если они окажутся совершенно тупыми, придется заменить их солдатами, а то и офицерами спецназа ГРУ.

Если я оставлю себе те документы, по которым оформлял на себя машину, то мне придется вклеить в паспорт другую фотографию. Там должна светиться физиономия того человека, которого сотворит из капитана Овсова гример Грицаев.

Алевтина Борисовна выслушала мои просьбы и замыслы, кивнула и показала свой смартфон с включенным диктофоном. Она записывала мои слова, чтобы не забыть их.

Конечно, не мне учить командира соблюдению правил безопасности, даже если это касается моей жизни и здоровья. Но все мы, как говорится, под богом ходим. Помню, читал в Интернете про случай, когда от сердечного приступа при ДТП умер следователь полиции. Его диктофон с важным разговором попал в руки того типа, с которым он столкнулся. Это был человек, связанный с преступным миром. Он кому-то передал диктофон, что вызвало целую серию убийств людей, работающих на следственные органы.

Я надеялся, что Самокатова будет стирать разговор частями, по мере выполнения моих просьб. Мне очень не хотелось бы, чтобы она угодила в какое-то ДТП. Все-таки у меня начали налаживаться деловые контакты с командиром. Их следовало ценить.

Она, в свою очередь, должна была бы поддерживать мои идеи. Скромно скажу, что они обычно носят нестандартный вид, бывают не только эффектны, но и эффективны.

Самокатова тем временем молча показала мне на микроавтобус, из которого выглядывал следователь, но не звал меня, а просто смотрел в мою сторону, не решаясь прервать разговор с полковником военной разведки.

Я согласно опустил голову и пошел «сдаваться». К моему удивлению, Алевтина Борисовна пожелала присутствовать на допросе вместе с адвокатом, которого привезла с собой.

Он тут же дал мне профессиональный совет:

— Постарайтесь на все вопросы отвечать предельно коротко. Если будет возможность, обходитесь словами «да» и «нет». Задержание по подозрению в превышении мер самозащиты вам в любом случае не грозит. Будет, естественно, возбуждена доследственная проверка по правомерности применения огнестрельного оружия, но она окажется чистой формальностью. Старший лейтенант Аграриев был на допросе предельно лаконичным. Постарайтесь и вы держаться так же.

В салоне микроавтобуса сидел еще и полицейский следователь. Этот улыбчивый старший лейтенант вел свой протокол и только изредка задавал отдельные уточняющие вопросы.

Как меня и попросил адвокат, я на все вопросы старался отвечать с армейской лаконичностью. Опыта по этой части мне хватало. После каждой операции я вынужден был писать рапорт о том, как и что происходило. Армейское командование от следователей отличается тем, что не любит долго читать, особенно бумаги, написанные не всегда разборчивым почерком. В результате у того человека, который рапорты пишет, вырабатывается привычка излагать свои соображения предельно коротко. Именно так я и поступил.

Во время допроса увидел, как появился старший лейтенант Аграриев. Свой «Ниссан» он, видимо, оставил на той же парковке. В микроавтобус Саня не вошел, остался в стороне и беседовал о чем-то с ментами. Они измеряли расстояние от моей стреляной гильзы до того места, где стоял преступник, когда я пальнул в него.

Суетливый ментовский подполковник тоже еще не уехал.

Он подошел к микроавтобусу, сунулся в дверь, оставленную открытой, посмотрел на меня и проговорил:

— Извините, что вмешиваюсь и перебиваю. Когда бандит с черенком от лопаты попытался броситься на вашего товарища, вы умышленно стреляли ему в локоть?

— Я стрелял в руку, — ответил я. — Попал в локоть.

— С трех метров в движущуюся руку? Вы неплохо стреляете, капитан.

— Да, я неплохо стреляю, — согласился я. — Работа у меня такая.

— Я бы так попасть не сумел, — признался подполковник, хитро глянув на следователя. — А я лучше всех стреляю из пистолета в своем отделении. Тренируюсь много.

— Если бы я стрелял плохо, то был бы убит в первой же командировке на Северный Кавказ, — не замедлил я с ответом.