Рейд ценою в жизнь - Александр Тамоников Страница 18

- Да я в курсе, - сухо отозвался Глеб. - Это комары, им без разницы кого грызть. Через пару часов пройдёт. Спасибо, что дали сутки на отдых, товарищ капитан… - Глеб замялся. – Боюсь, что не удастся этот замысел воплотить. На участке наших двух полков - 845-го и 847-го, от противника нас разделяет полоса леса, там несколько просёлочных дорог, пригодных для передвижения живой силы и лёгкой бронетехники. Вчера мы видели, как со стороны Беженки туда направляется колонна, боюсь она не единственная. Противник концентрирует силы, видимо, собираются расширить горловину выступа. Нападут внезапно, минные поля их не остановят. Могу ошибаться, возможно мы имеем дело с обычной перегруппировкой сил. А если нет и они действительно что-то готовят?.. И теперь уже в курсе, что мы у них увели осведомлённого офицера?.. Сколько человек у нас в полку?.. У соседей ещё меньше. Собрать их воедино - даже на один полк не наскребём.

- Понимаю, куда ты клонишь, лейтенант, - Муромцев помрачнел. - О твоих сомнениях комполка будет немедленно доложено. Немца допросим сразу. А ты всё равно иди спать со своими людьми, от вас сейчас толку нет.

Багдыров со скандалом отправили в госпиталь, в итоге он ушёл, но обещал вернуться

Получивший еду и медицинскую помощь, майор Хольцман осознал всю глубину своего личного поражения и согласился сотрудничать с Советскими органами в обмен на собственную жизнь и сносные условия.

Он не запирался и не выдумывал: немецкие войска действительно собирались расширить южную горловину, чтобы предотвратить возможные запирание в котёл; о планах советского командования - блокировать гитлеровские войска под Ельней, они, разумеется, знали; при этом сведений о количестве советских войск немцы не имели; подробности плана по ликвидации выступа тоже; немецкая разведка на данном участке фронта работала не очень продуктивно; терять вдающийся в советскую оборону участок фронта немцы не хотели - он был неплохим плацдармом для броска на Вязьму.

По словам пленного офицера - перейти в наступление к югу от выступа немцы планировали послезавтра. В течение последней недели с фронта снимались подразделения 7-ой и 268-ой пехотных дивизий и отправлялись на юг для усиления 78-ой дивизии. Только вчерашним утром прибыли полторы тысячи солдат и офицеров, два десятка орудий и минометов калибра 75 мм и восемь бронетранспортеров. Из расположения 9-го артиллерийского корпуса, дислоцированного на севере, должны прибыть несколько пулемётных рот, вероятно уже прибыли.

Имелся приказ: подразделения передислоцировать скрытно полевые лагеря, в открытых местах не разбивать, переброшенные войска располагать в лесистой местности по всем правилам маскировки.

Связисты тянули телефонные кабели, сапёры приготовились к разминированию, офицеры в полевых штабах сосредоточено корпели над картами. Идею о форсировании наступательной операции, ввиду его пленения, герр Хольцман отклонять не стал, это было возможно. Из полка отправилась донесения в дивизию, из дивизии в штаб 24-ой армии генерал-майора Ракутина.

К возможности локального прорыва немецких сил в штабе армии отнеслись скептически - передвижений бронетехники не отмечено; пройти по лесам танковые колонны не могли; без поддержки танков - разве это наступление? Но может немцы рассчитывали именно на это? Командующий армии приказал усилить полки, стоящие у южной горловины, нарастить ударную артиллерийскую группировку, но резервов не было. Полковник Рехтин хватался за голову - как он может нарастить артиллерийскую группировку, если в полку единственная батарея 76-миллиметровых орудий, да в соседней части полковника Шабалина две батареи сорокапяток. Впрочем, к вечеру подвезли боеприпасы, прибыла батарея 45-миллиметровых орудий - хоть что-то. Личный состав усилили двумя стрелковыми ротами, людей распределили по позициям.

В штабе кипела работа, спешили наладить эффективную оборону малыми силами. Командование надеялось, что немцы блефуют. И тем не менее, с опережением на сутки, на рассвете следующего дня, превосходящие силы гитлеровцев устремились в атаку.

Наступление началось одновременно со всех просёлочных дорог, атаку предварила короткая, но интенсивная артподготовка, проходы в минных полях немцы проделали заранее, операцию провели искусно и незаметно.

На позицию 316-го стрелкового батальона, где находился взвод полковой разведки Шубина обрушился шквал огня - из леса били пулемёты МГ-34, вели огонь снайперы, выщёлкивая зазевавшихся пехотинцев. Пока личный состав, рассеянный по траншеям, приходил в себя, немецкая пехота прорвалась через опасную зону и рассредоточилась в складках местности. Ответный артиллерийский огонь был слабый и целей почти не достиг.

Советская пехота в траншеях понесла значительные потери - оглушённые красноармейцы хаотично стреляли, орал командно-начальствующий состав: «Живо покинуть задние!.. В траншеи!.. Все вперёд - встречать врага!»

Ожили пулемётные гнёзда, но их работа тоже не отличалась эффективностью. Немцы подползли вплотную и забросали пулеметные расчеты гранатами.

Шубин собрался вести в бой свой взвод, но прибежал нарочный с категоричным приказом от Рехтина: разведвзводу в полном составе прибыть к штабу полка. Он будет находиться в резерве, это приказ, который не обсуждается и тот, кто попытается его нарушить - будет немедленно отдан под трибунал.

Разведчики плевались: «Что происходит? Трибунал это за трусость, но не наоборот же».

Приказу подчинились: было стыдно, неловко, но бойцы послушно уходили в тыл по ходам сообщений, скапливались в овраге.

Оборона на позициях стрелковых батальонов трещала по швам - в разрыв между минными полями уже просачивалась лёгкая бронетехника: «кюбельвагены», БТРы - они вели непрерывный огонь из пулеметов. С лесных дорог немцы выкатывали орудия, били по советским позициям прямой наводкой. Задымлённое пространство у передовых траншей превращалась в ад.

Немцы подползли, спрятавшись за бугорками, а когда прекратился огонь со стороны леса, дружно поднялись и побежали на вал. В передних рядах автоматчики стреляли от бедра – молодые, злые, накаченные под завязку нацистской пропагандой, выпившие шнапса для храбрости, казалось, они не остановятся. Захлёбывался пулемет Дегтярева, выкашивая наиболее зарвавшихся, но с задней шеренги напирали, с лёгкой трусцой, атакующие переходили на быстрый бег, старались быстрее преодолеть простреливаемое пространство.

Красноармейцев в траншеи оставалось мало – две-трети личного состава уже выбыло, все проходы были завалены мёртвыми телами, зато в боеприпасах теперь недостатка не было.

- Батальон, гранаты к бою! - скомандовал майор Охрименко – дёрганый, с виска стекала кровь, он даже не знал об этом. Комбат высунулся из траншеи по пояс и… Рухнул обратно с простреленной грудью.

- Батальон, слушай мою команду! - с банка заорал батальонный комиссар Одинцов. – Гранатами, огонь! Приготовиться к контратаке!

Очередное звание представитель полит состава получил совсем недавно. Ходили слухи, что он часто собачился с комбатом, институт комиссаров формально упразднили, но склоки и непонятки продолжались. Как трудно порой смириться, что ты не один среди равных, а только второй. Но сегодня уже не собачились - с кем собачиться? У батальонного комиссара раздувались ноздри, глаза горели как у дракона.