Рейд ценою в жизнь - Александр Тамоников Страница 19

Из траншеи, в наступающего противника, полетели гранаты - красноармейцы выбрасывали всё, что у них было. Передний край покрылся полосой разрывов, осколки десятками выкашивали наступающих, солдаты падали замертво. Атаку удалось остановить в двадцати метрах от траншеи. Снова ожил пулемёт Дегтярёва - немцы попятились, залегли, прикрываясь трупами товарищей, отступать на исходную приказа не поступало. Их самообладанию в этой ситуации можно было позавидовать. Огневая поддержка не заставила себя ждать - опушка ощетинилась огнём, пули рвали землю на бруствере, трясли кустарник на обратной стороне.

- Батальон, примкнуть штыки! За Родину! За Сталина! - звонко кричал батальонный комиссар Одинцов.

Это было ошибкой, не выигрываются баталии на голом энтузиазме, да и последний померк. Когда товарищ Одинцов принялся выбираться из траншеи и рухнул на косогорье вниз лицом.

Не все успели присоединить штыки, красноармейцы выпрыгивали из траншеи - кто с карабинами, кто сапёрными лопатками, покатилась орущая волна по склону. Огонь с опушки косил смельчаков, но половина добежала, схватилась с немцами, замелькали штыки и лопатки. Стрельба утихла, лишь иногда разражались одиночные выстрелы.

Свежие немецкие подразделения выступили из леса - солдаты бежали оскаленные, с засученными рукавами, с разгона врезались в толпу. Хлестала кровь, падали люди, сдавлено икал, пронзённые штыком унтер-офицер. Корчился в агонии командир 2-ой роты старший лейтенант Чумаков, теряя внутренности из распоротого живота. Красноармейцы выдыхались, отходили к траншее, их осталось совсем мало.

- Всем назад!.. Занять оборону! - надрывался выживший ротный командир Савельев. – Держаться, не отступать! Сержант Дёмин, разворачивайте пулемёты!

С горем пополам удалось восстановить оборону. Прибыла потрёпанная пулемётная рота со станковыми Максимами, очередная атака была отбита. Всё пространство между минным полем и передним краем было усеяно телами в мышиных мундирах. Со стороны оврага прибыли два пехотных взвода, их приняли как ангелов из рая и следующую атаку отбили.

Но силы таяли, в живых из батальона осталось человек семьдесят: половина истекала кровью, но позиции не бросала. Прибежал посыльный из штаба полка с отвратительной вестью: немцы ударили в стык стрелковых полков, прорвали оборону на слабом участке и теперь продвигаются вглубь территории, угрожая зайти в тыл измотанным частям. Приказ: отходить на рубеж Рыдалаво Локтя, но никакого беспорядочного бегства; оставить пулемётный заслон; отступать организовано.

На участке, где прорвалась усиленная бронетранспортёрами рота ваффен СС, находился полевой госпиталь. Ещё час назад это был глубокий тыл, сейчас он превратился в арену побоища - брезентовые палатки были разбросаны по низине, среди сосен. С приближением боя, часть медицинского учреждения эвакуировали, тяжелораненых вывезли в тыл, но многие остались, ждали медсанбатовский грузовик, не зная, что тот попал под артобстрел на просёлочной дороге и давно уже выведен из строя.

Солдаты ваффен СС наступали при поддержке бронетранспортёра и мотоциклистов. Госпиталь охраняло отделение красноармейцев - полтора десятка бойцов с винтовками Мосина и ручным пулемётом Дегтярёва.

Отделение засело в лесополосе, сдерживало натиск автоматчиков. В высокой траве мелькали серые мундиры, поблёскивали каски, автоматчики обменивались спокойными репликами, иногда смеялись – военно-полевой госпиталь был для них такой же мишенью, как и все прочие.

В госпитале царила суета: медсёстры и санитарки вы вводили раненых, помогали им идти в лес; красноармейцы, с лёгкими ранениями, хватали винтовки, занимали оборону; отстреливались санитары, офицеры медицинской службы, но их пистолеты, карабины вряд ли могли кого-то остановить.

Нападение на госпиталь было внезапным, рассчитывать на помощь не приходилось.

Командир охранного отделения сержант Пьянков сорвал, голос требуя от своих людей невозможного. Фашисты обходили перелесок, откровенно потешаясь. Вокруг сержанта гибли подчинённые, но никто не бросал оборону, не пытался сбежать - бойцы были бледные, как сама смерть, торопились отстрелять последние патроны. Пленных в этот день не брали, особенно из рядового состава.

Сержант ужом отполз за дерево, отбросил карабин - патронов ноль, все обоймы выработаны. Пулемётчик лежал, уткнувшись носом в мох, сержант оттолкнул его, схватил пулемёт, в котором ещё что-то оставалось. Пьянков не догадывался, что из всего отделения остался только он. Мир сузился в одну точку, сержант не видел, что происходит вокруг, перед глазами плясали невыразительные лица немецких солдат, отливали спаренные молнии на касках. Пьянков задыхался, пот заливал лицо, он упёр приклад в плечо, стал ловить мишени в прыгающий прицел. Пулемет дёрнулся и заглох, за спиной прозвучал смешок, Пьянков выгнулся дугой, чтобы ударить врага пяткой, очередь из автомата прибила его к земле, мигом в унесло дух.

Вокруг палаток никого не осталось, лежали мёртвые тела: санитары; раненые, не оказавшие серьёзного сопротивления.

В дальней палатке размещалась полевая хирургическая операционная. Майор медицинской службы Старостин – пожилой, интеллигентный мужчина, в очках, приступил к операции ещё до того, как госпиталь подвергся атаке. Операция была срочная, остановить её невозможно - старший лейтенант Ефремов получил тяжёлое ранение в живот, потерял много крови. Он лежал без сознания на операционной каталке, кадык подёргивался, дрожали кончики пальцев. Палата была залита кровью, больные менялись постоянно, поддерживать порядок уже не удавалось. В палате, помимо Старостина, находилась невысокая симпатичная медсестра Варюша Сотникова - крепкая в кости, с короткими кудряшками и забавным вздёрнутым носиком. В этот день она ассистировала хирургу. Пациента доставили минут пятнадцать назад, санитары пытались обезболить рану хлорэтилом. Доктор кричал на них, позабыв про свою интеллигентность, потом вытолкал взашей. Уже на столе медсестра сделала больному инъекцию новокаина - дыхание было ровным, но долго такое продолжаться не могло - хирургическое вмешательство требовалось срочно.

Когда в окрестностях госпиталя разгорелась стрельба, доктор уже собирался вскрывать брюшную полость, пациент стремительно терял кровь.

- Павел Петрович, что это? - медсестра задрожала, втянув голову в плечи. Стрельба усилилась, кричали и бегали люди. - Павел Петрович, миленький, на нас напали! Что же делать? Нам надо уходить!

- Варюша, не мелите чепуху, - процедил доктор, не отрываясь от работы. Он словно ничего не замечал, только скулы побелели, из кончика носа на белый халат, забрызганной кровью, закопал пот. – Варюша, придите в себя, мы не можем бросить пациента. Если оставить его в таком виде, он умрет через несколько минут. Я не справлюсь один, надо удалить товарищу селезёнку, только в этом случае у него появится шанс.

- Павел Петрович, ну стреляют же!.. - девушка присела от страха, когда неподалеку от операционной кто-то взвыл. Пули прошили конусообразный потолок, затряслась лампа, прикрученная к цоколю-переноске.

- Варюша, успокоитесь, придите в себя, - доктор, словно убаюкивал её, пальцы уже не тряслись, скальпель аккуратно делал свою работу. - Всё хорошо, это нормальная, штатная ситуация… Если забыли, мы находимся на фронте, а не в районе Уральских гор. Всё будет хорошо!.. Пусть военные выполняют свою работу, а мы будем выполнять свою. Варенька, приготовьте эфир и хлороформ, если раненый придет в себя нам придется ввести и это обезболивающее… Варенька, не стойте, умоляю!.. Работайте, душа моя! Стреляют это обычное дело.