Серьезные мужчины - Ману Джозеф Страница 57

* * *

Много лет спустя несколько ученых все еще будут вспоминать то утро вторника в мельчайших подробностях: где они были и чем занимались, когда впервые услышали новость, – так слух о величайшем убийстве замораживает память целого поколения.

Когда зазвонил телефон, Джана Намбодри находился в обычной компании радиоастрономов. Он прижал трубку к уху и после первого формального бурчания слушал беззвучно. Радиоастрономы, премного обескураженные после провала их бунта и потуг обустроить самостоятельное подразделение для поиска внеземного разума, собирались в кабинете Намбодри чаще прежнего – погоревать под видом оптимистической конспиративности. В то утро их, включая Намбодри, было шестеро.

Первым дрожь в руках Намбодри заметил тучный профессор Джал с горбачевским пятном в форме птичьей кляксы на лысой голове. Джал дал знак остальным – глядите, дескать, на вожака. Левая рука Намбодри, державшая трубку, тряслась, а правой он рисовал концентрические окружности на старом конверте. Наконец он сказал в телефон:

– Это… Я не знаю, что сказать… Невероятно. – Повесил трубку и уставился в пустоту.

– Что случилось? – спросил Джал.

– Тебе не скажу, – ответил Намбодри. – Тебя шунтировали.

– Скажи, Джана! Что случилось?

Намбодри, чей ум еще не целиком очнулся после разговора по телефону и вереницы мыслей, возникших по его итогам, внезапно стукнул кулаком по столу и поморщился.

– Дура. Дура! – сказал он. А затем вылетел из комнаты в длинный коридор. На полпути к лифту он обернулся и глянул на дверь с надписью «Директор». При всей непоэтичности его ума эта суровая деревянная дверь показалась Намбодри крышкой гроба.

Айян Мани глянул на курьерскую почту у себя на столе, которую, как это бывало обычно, словно груз с души, сбросил холуй. Неприметное курьерское письмо из Министерства обороны, и Айян знал, что вскроет его. Он исподтишка глянул вправо, на дверь Ачарьи, и влево – на входную. Письмо было от Басу.

Доктор Арвинд Ачарья,

Сим уведомляю Вас о чрезвычайной ситуации. Мы располагаем письмом от доктора Опарны Гошмаулик, главы астробиологической лаборатории и координатора Шаровой миссии. Мы получили независимое подтверждение от Опарны, что она действительно отправляла это письмо. Приведя подробную хронологию событий, она заявила, что под Вашим давлением внесла загрязнения в содержимое пробы с целью показать, что на невероятной высоте 41 километр над Землей микроскопическая жизнь действительно обнаружена.

Опарна Гошмаулик заявила, что, впервые уведомив Вас, что никакой жизни в пробе не обнаружено, получила от Вас указания загрязнить пробу и сфабриковать отчет. И что Вы пригрозили ей суровыми профессиональными последствиями, если она откажется подчиняться. Приняв моральную ответственность за свой поступок, она подала в отставку. Это чрезвычайное обвинение, и я прибуду в Институт в среду к полудню, чтобы понять, как действовать дальше. Ко мне присоединится уполномоченная комиссия по расследованию. Все старшие сотрудники Института уведомлены о необходимости присутствия в Институте. Вас просим предстать перед уполномоченной комиссией лично.

Бхаскар Басу

Лишь прочтя письмо дважды, Айян осознал, что встал со стула. Уголок письма трепетал на сквозняке от кондиционера. Словно оно само содрогалось от своей новости. Айян сел и запечатал письмо в официальный конверт из запасов нижнего ящика стола. Попытался вспомнить, когда в последний раз ощущал в душе этот знакомый страх – жестокую смесь печали и предвкушения. Войдя к Ачарье, Айян опознал этот страх. Много лет назад, когда ему нужно было разбудить престарелого отца одного своего друга и известить его, что его единственный сын утонул в Аксе, он чувствовал именно это – словно сердце у него обратилось в лед. Он положил конверт на стол Ачарьи.

Ачарья глянул на письмо без интереса. И вернулся к чтению «Супермена Тополова».

В умиротворенности дремотного оборудования, укрытого пластиковыми чехлами, Опарна сидела на главном столе и болтала ногами. Комнату вдруг наполнил гул подземных машин: распахнулась дверь. Затем медленно закрылась и вернулась призрачная тишина. Намбодри подошел осторожно, как первооткрыватель. Глянул в потолок и по сторонам – и улыбнулся. Затем встал сбоку от Опарны и молча воззрился на нее. Не в силах сносить его нарочитую драматичность, она отвернулась к телефону и продолжила бдеть.

– Зачем вы это делаете? – спросил он. Она стащила с волос резинку, зажала ее губами и стянула волосы в еще более свирепый жгут.

– Может, у мужчины надо спрашивать, как думаете? – вернула она вопрос.

– Вы у нас жертва, да? – спросил он.

– Да.

– Ему бы и в голову такое не пришло. Опарна, почему бы вам со мной всем этим не поделиться?

Она принялась что-то тихонько напевать – может, какую-то бенгальскую песенку. И внезапно сделалась страшна.

– Я тут слыхал то-се про вас с ним, – сказал Намбодри. – Что-то случилось? И это вроде мести? Униженная женщина или еще какая-нибудь чепуха в таком же духе?

– Может, попозже зайдете, господин Вдогонку?

Это поколебало его самообладание, но лишь на миг. Почти с нежностью он произнес:

– Вы дура, Опарна. Так дела не делают. Вы почти добились своего, но будьте осторожны. Ачарью уничтожить не так-то просто.

Он отчетливо видел: в том, как невозмутимо она сидит, как болтает ногами, как нервно напевает и как сверхъестественно ожидает, что телефон зазвонит, – безумие, какого никогда прежде в ней не подозревал. Намбодри стало страшно – не только за себя рядом с Опарной в этой пустой подвальной лаборатории, но и за прошлые свои попытки флиртовать с ней: подпусти она его к себе, судьба его могла оказаться куда хуже, чем у Ачарьи.

– Послушайте-ка меня внимательно, Опарна, – сказал он.

Она чуть нахохлилась и зевнула.

– Не время сейчас для заполошных наставлений, – сказала она. – Что сделано, то сделано.

Намбодри склонился к столу и сказал почти шепотом:

– Опарна, вам надо бы кое-что уяснить. Еще до вашего рождения имя Арвинда Ачарьи ежегодно всплывало среди претендентов на Нобелевскую премию. Он – величина. Большая величина. Никто вам не поверит. Ему довольно сказать, что его подставили, и ваша песенка спета.

– Есть люди, которым захочется мне поверить. Это я точно знаю, – отозвалась она.

– Это правда, – задумчиво подтвердил Намбодри. – Но писать письмо в Министерство – не метод. Вам бы это понять. Есть люди, которые его ненавидят, но есть и могущественные люди, которые его любят. И игра теперь может покатиться и так, и эдак. И вам поэтому надо немедля обращаться к прессе. Это должно быть во всех газетах еще до того, как начнется внутреннее расследование. Эту новость люди должны увидеть, а не услышать от друзей. Понимаете? Это должно стать новостью, а не слухом. Люди верят новостям. Обнародуйте новость, Опарна.