Временно недоступен. Книга 2. Место перемен - Андрей Кивинов

* * *

Вольный журналист Анастасия Журавлева, чью храбрость великозельский читатель сравнивал с ее внешностью (со знаком плюс, на всякий случай), на дело пошла в деловом костюме, да простят ее за тавтологию. Ибо беседовать предстояло не с какой-нибудь заезжей звездой шоу-бизнеса, а с председателем местного суда, хотя судейство в чем-то тоже и шоу, и бизнес. Отправилась не одна – взяла подельников: оператора Сеню Жукова и пару таких же вольных репортеров, не столько храбрых, сколько пьющих.

Упомянутый председатель с забавной фамилией Ляпин компанию принял не слишком охотно, он не любил публичности, ибо тот же великозельский народ поговаривал о нем: «Не тот судья, кто дает, а тот, кто берет». А людям с подобной характеристикой лишняя засветка не нужна. Но все же принял и даже предложил испить кофе, оценив длину и стройность ног репортера. К тому же он обладал ценными качествами опытного политика – сказать всё, при этом не сказав ничего.

– И все-таки, Андрей Леонидович, что в вашем понимании важнее – дух или буква закона? – допытывалась Анастасия, поднося к губам белоснежную чашечку из тончайшего фарфора. – Наверняка, вам не раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда подсудимый не заслуживает наказания, но по закону вы обязаны вынести обвинительный вердикт. И наоборот.

– Да, это больная тема. Больная и неоднозначная, – Ляпин имел полезную привычку – повторять слова, так сказать, для «веса». – Неоднозначная потому, что надо рассматривать конкретные случаи. Увы, судья не имеет права на эмоции. Он обязан, просто обязан быть беспристрастным. А значит, руководствоваться законом, каким бы несовершенным тот не был. Как говорится – закон плох, но подзаконные акты еще хуже. Шутка. Лично я стараюсь гасить эмоции. И вообще, в нашем деле нельзя утилитарно, нельзя. За каждым делом стоит человек. Да. Человек. Надеюсь, вы меня понимаете? Понимаете?

Анастасия кивнула, одарив судью чарующей улыбкой сильфиды. Пока он созерцал девичий оскал, сильфида вернула фарфоровую чашечку на стол и невозмутимо произнесла, притушив улыбку:

– Андрей Леонидович, а как вы можете прокомментировать приезд московской квалификационной комиссии судей? Связан ли он с последними оправдательными приговорами и слухами о вашей возможной отставке?

Ради этого ключевого вопроса все интервью и затевалось. Для усиления впечатления Настя поближе пододвинула микрофон с логотипом местного канала. Оператор снова нацелил объектив камеры на председателя, словно охотник ружье.

Легкая тень на тяжелом челе могла бы послужить ответом. Но не послужила. Что за чепуха? Какая комиссия? Какая, на хрен, отставка?! Да, «оправдашки» были, но законные… Почти… Неужели?..

Нет, не может быть. Это у них такие теперь методы, у журналистов. Провокационные. По телевизору Караулова насмотрелись, вот и мнят себя такими же профи. Зададут каверзный вопрос и наблюдают за реакцией. В той среде, куда обычно клиенты Ляпина направляются, это называется на понт брать.

Или не берут?

Один из вольных репортеров рьяно вытянул руку с микрофоном, едва не выдернув ее из сустава. От микрофона тоже несло перегаром.

Ляпин машинально отклонился, но тут же вернул себя в прямое положение. Осанку надо держать. Даже сидя. Особенно сидя – слава богу пока в судейском кресле и в своем кабинете. Ни в коем случае нельзя показывать слабину. Ни в коем случае.

– А что, к нам приезжает комиссия? С чего вы взяли? – Судья с эмоциями совладал, но голос все таки чуть дрогнул – словно легкая рябь по воде.

– Это наша работа – все знать, – бодро пояснила Настя, превратившись в саму доброжелательность, – да, комиссия прибудет со дня на день.

Она откинулась на спинку стула, стараясь уловить малейшие нюансы в реакции Ляпина.

Тот подтянул манжет рубашки, пряча часики. Цены немалой.

– Мне казалось, что приезд комиссии – это информация не для общего доступа, не для общего, – по-отечески пожурил он, снова нацепив на полное лицо маску невозмутимой уверенности. – И думаю, не следует столь неосмотрительно ее оглашать. Я сам узнал совсем недавно.

– Может быть, вы не в курсе и того, что сейчас в городе работает представитель Следственного комитета из Москвы? – Еще один заготовленный вопрос поразил цель. Маска чуть съехала.

– Да, конечно. Я в курсе… И что?

– Он задержал некоего гражданина Пузина по подозрению в совершении тяжких преступлений. И вам, возможно, предстоит санкционировать арест.

– Все зависит от материалов дела. От материалов дела. Пока я не могу комментировать.

– И тем не менее, вы комиссию из Москвы ожидаете спокойно и отставки не опасаетесь? – продолжала наступление Настя.

– А мне есть чего опасаться? Есть из-за чего беспокоиться? – недобро зыркнул на журналистку Андрей Леонидович, прервав затянувшуюся паузу. И нервно ослабил узел галстука-удавки. Это не акулы пера. Это пираньи настоящие. Порвут на клочки и не подавятся.

– Вам виднее, – одарила судью улыбкой Джоконды пиранья Анастасия.

* * *

– Скажите, кто получит страховую премию в случае вашего ухода из жизни?

Голос спокойный, без намека на эмоции. Работа.

– В смысле?

– Жена, родители, дети? Мне надо вписать в договор…

– А если я не уйду из жизни?

– Но вы же не собираетесь жить вечно?

– А может, и собираюсь. Медицина не стоит на месте.

– Значит, никто не получит… Так кого?

– Жены нет, детей тоже… Пишите маму…

Этот странный диалог полугодовой давности при оформлении страховки на машину почему-то вспомнился Вячеславу Андреевичу именно сейчас. Да, уход из жизни грозил стать реальностью. Дурацкое сочетание. Ушел из жизни, вернулся в жизнь, опять ушел… Будто поход на тот свет все равно, что поход в супермаркет.

А после того, как он красиво понтонулся перед Димой, произнеся ургантовское «Работаем» и задержал Пузина-младшего, перспектива скоропостижного ухода приблизилась максимально. Наработает он тут. На бесплатные похороны. В том смысле, что прикопают в лесу.

Но, как говорится, задница боится, а руки делают. Руки в настоящий момент листали Уголовно-процессуальный кодекс. Надо вспомнить, каков порядок действий при аресте. Много лет утекло после студенчества, да и законы меняются.

За этим благообразным занятием застал Золотова явившийся без предварительного звонка Ланцов.

– Добрый вечер, Антон Романович! Не отрываю? – Его купидонская улыбка, как всегда, замыслов хозяина не выдавала. С такой можно и цветы дарить, и башку рубить.

– Добрый вечер, Иван Михайлович, – без лишних эмоций поприветствовал визитера временный хозяин кабинета.