Курам на смех - Лион Измайлов

Прочно вошли в нашу речь заменители мата «ёперный бабай» и всякого рода «блины».

А какое наступление на наш язык идёт со стороны английского! Ведь у нас теперь всё на американский манер. Иногда просто не понять, где живёшь, у нас или за границей. Все надписи на английском.

Раньше у нас директор был, теперь не просто директор, а обязательно «креативный». Раньше мастер был, теперь – супервайзер. Раньше охранник, теперь – секьюрити. Уборщица у нас теперь – менеджер по клинингу. В общем, не тормози – сникерсни. Не «по-честному», а «по чесноку».

Лизинги, топлинги, франчайзинги. Мне больше всего нравится слово «блютуз».

– Скажите, у вашей жены есть блютуз?

– Нет, что вы, она же приличная женщина.

А сейчас я напишу фразу, за которую меня, если бы я её произнёс двадцать лет назад, безо всякого обследования поместили бы в психушку: «Мой „Твиттер“ и „Инстаграмм“ синхронизируются с аккаунтом на, Фейсбуке“».

Чувствую, что не все согласны с этой формулировкой.

Но это всё семечки. Настоящее наступление на русский язык началось в 90-х годах. Уголовный мир, все эти бандюки, вышли из подполья и настолько внедрили в нашу жизнь свой жаргон, что даже наши государственные и общественные деятели по сей день «мочат, кошмарят, наезжают, разводят лохов и ставят на бабки». Или, чтобы посовременнее было, на бабло.

Такое ощущение, что говорить им на обычном русском языке «западло». И теперь у некоторых из них есть не какая-то там «кликуха», а современное и интеллигентное «погоняло».

Только и слышишь: «Ты чё, блин, пургу гонишь, базар не фильтруешь, совсем, что ли, оборзел?»

В автобусе дело было. Один интеллигент в очках и шляпе случайно наступил на ногу соседу. Стал извиняться: «Простите, – говорит, – извините, не хотел». Но окружающие его не поняли, как-то он всё это невразумительно произнёс, начали к нему приставать: «Ты чё, блин, если в очках и шляпе, тебе всё можно?» Кто-то угрожать даже стал физической расправой.

Интеллигент очки снял, шляпу снял, рот открыл, да как понёс на всех по кочкам: «Ты чё, – говорит, – мне батон на уши крошишь? Ты чё, тюбик, пасту мне на тыкву давишь? Ты чё клювом щелкаешь, закрой поддувало и не сифонь. А то ща как дам по репе, ты ласты склеишь!» И тишина. Только одна бабулька сказала: «Вот кого надо было в Думу выдвигать. Он бы там порядок навёл».

А нынешний молодёжный сленг: «Тут одна ватрушка гуньбанила со старым кексом, а навстречу баклан, который уже пошамил. А тот не догоняет, то есть не въезжает». Где уж нам въехать, когда они так далеко отъехали от нас.

«Короче, марцифану приняли, забалдели, тут махаловка и началась». Въезжаете?

А знаете, как будет на этом новоязе «предки дома»? Оказывается – «шнурки в стакане».

И все эти примитивные новообразования так въелись в нашу жизнь, что их теперь оттуда никаким дустом не вытравишь. Такое ощущение, что Пушкин сегодня писал бы так: