Семь бед - один ответ - Алексей Лютый Страница 28

Андрюша, глядя на все это извращение, покрутил пальцем у виска. Жомов кивнул головой, поддерживая друга, и хотел что-то сказать Рабиновичу, но тут вой ветра усилился до того, что у всех заложило уши. Сквозь этот вой откуда-то сверху донесся шум, напоминавший звук, издаваемый разгоняющимися лопастями вертолета, а затем на ментов с неба свалилась туша огромного орла. Жомов потянулся к дубинке, Сеня крепче вцепился в мою шерсть, почему-то решив, что я начну вырываться, а Попов просто закрыл глаза. Впрочем, туша свалилась не окончательно, а зависла в полуметре над нашими головами. Орел внимательно посмотрел на Хрюмира, а затем, подхватив нас с поклажей в свои когти, резко взмыл вверх.

От быстрого перепада давления у Рабиновича заложило уши. Видимо, из чувства солидарности с ними мгновенно замерз нос. Его поддержали щеки, и уже через минуту Сеня думал о том, что не лучше ли было на самом деле послушать Жомова и переломать поганому карлику руки с ногами. Однако оценить трезвость этой мысли он не успел. Орел вновь начал снижаться, и от новой смены давления барабанные перепонки подняли в голове Сени нестерпимый звон. Рабинович попытался вспомнить, может ли кессонная болезнь случиться не в воде, а в воздухе, но в этот момент почувствовал под ногами твердую почву.

– Утгард. Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Ясень Иггдрасиль», – объявил остановку орел и, швырнув путешественников на камни, резко взмыл вверх, исчезая из виду.

– Ни хрена себе электричка, – удивленно проговорил Жомов, поднимаясь на ноги. – Интересно, и где этого Тьяццы искать. У кого-нибудь есть его адрес?

– А похоже, мы на месте, – растерянно проговорил Рабинович, ткнув пальцем себе за спину.

Путешественники стояли посреди какого-то горного ущелья. Впрочем, так им показалось только на первый взгляд! А при повторном осмотре было легко понять, что скалы вокруг них имеют явно рукотворное происхождение и сложены из грубо отесанного камня. А прямо за спиной Рабиновича возвышалось и вовсе восьмое чудо света – деревянная дверь пятиметровой высоты. Причем ручка у этой двери была такая, что только Ваня Жомов смог бы ее охватить двумя руками. Конечно, если бы умудрился до этой ручки достать. Ингвина коротко взвизгнула.

– Утгард! Мы действительно в Утгарде, клянусь козлами Одноглазого! – завопила она. – Вот уж где достаточно места для подвигов. Берегитесь, проклятые великаны. Я вам сейчас устрою Ватерлоо!..

– Ну, конечно, – усмехнулся Рабинович. – Если здешние жители по размерам подходят к этому ангару для космических кораблей, то с твоей зубочисткой только и воевать с ними.

– Ах, Робинсен, вы сомневаетесь в моей доблести? – удивилась воительница и, обозвав Сеню шовинистом, бросилась к двери.

Несколько секунд Ингвина скакала около ручки, словно волейболистка на подаче, пытаясь до нее дотянуться. Затем ухватилась обеими ручонками за край доски, своими размерами напоминавшей бетонное перекрытие, попробовала потянуть ее. Дверь, естественно, не открылась, поскольку ей было плевать на усилия такой мелкоты. Однако Ингвина сдаваться не собиралась. И, решив вызвать великана на бой во что бы то ни стало, принялась барабанить в дверь рукояткой меча и выкрикивать всевозможные оскорбления. Начиная от «гнусного пожирателя крыс», кончая «вонючим потомком лягушки».

– Слабо, – констатировал Жомов, выслушав тираду девицы. – Сень, ты ее как-нибудь ругаться, что ли, научи.

– Непременно. Под твоим чутким руководством, – буркнул Рабинович и оттащил разгневанную воительницу от двери. – Все, успокойся. Я тебе верю. Только скажи, пожалуйста, ты собираешься добраться до Одина или хочешь помереть здесь? – Девушка сначала кивнула, а затем потрясла головой. – Тогда давай просто найдем эти дурацкие яблоки и вернемся. Геройствовать будешь после того, как прорицательница разгадает твою загадку.

Сеня находился, пользуясь боксерским термином, в состоянии «грогги». Или, попросту, ни фига ничего не понимал! Если к перемещениям во времени и пространстве он уже успел приспособиться, то поверить в реальность каких бы то ни было мифов, будь то скандинавские или библейские, категорически отказывался. С детства приученный к атеизму, Сеня просто не мог представить, что все происходящее вокруг не является сном. Однако гигантская дверь была вполне осязаемой и отказывалась исчезать даже после того, как Рабинович ущипнул себя за нос. Ему пришлось с этим мириться!

– Такими темпами я скоро и в синагогу ходить начну, – буркнул себе под нос Сеня и оглянулся по сторонам.

Было очевидно, что вход через парадное был им заказан. Самим открыть эту гигантскую дверь похитителям яблок вряд ли удастся, а Рабинович сильно сомневался, что здешние хозяева проявят хоть какое-нибудь подобие гостеприимства и пригласят их внутрь. Разве что в качестве дополнительной и халявной приправки к ужину. И пока мой Сеня, поддерживаемый немым недоумением друзей, придумывал, как пробраться внутрь дома, я отыскал вход. Чуть в стороне в боковой стене дома зияла метровая дыра. Я немного погавкал, привлекая общее внимание, а затем сунул в дыру нос.

– Опа, а вот и служебный вход, – проговорил сзади Рабинович, подходя к лазу. – Умница, Мурзик. Вернемся домой, пачка «Чаппи» с меня!

Я грустными глазами посмотрел на своего хозяина, но комментировать его решение не стал. Споры на эту тему – ниже моего достоинства, да и собачий денатурат после здешней пищи кажется деликатесом.

Размахивая мешком с мини-Горынычем, от чего у мутировавшего птеродактиля закружилась голова, подкатился Андрюша и стал доказывать, что ползанье по катакомбам не входило в пункты его служебного контракта.

– Можешь остаться здесь и подождать, пока кто-нибудь из жильцов дома не решит пройтись по двору, – равнодушно пожал плечами Рабинович.

Однако такое положение дел устраивало Попова еще меньше. Трезво поразмыслив, он пришел к выводу, что находиться в обществе Жомова будет все же безопаснее, и дал свое согласие на экскурсию по неопознанному лазу. Первым в дыру отправили меня. Я позвал Сеню последовать моему примеру. Но Сеню оттеснил Жомов, заявив, что зачистка местности входит в его компетенцию.

Таким же наглым образом Рабиновича обогнала и Ингвина, чему Сеня не особенно и возражал, предвкушая отличный вид сзади, который ему придется созерцать. Однако и этого удовольствия кинолога лишили враги – Андрюша категорично отказался быть замыкающим. Причем аргументировал он это тем, что при его комплекции нетрудно застрять в узких проходах, и тогда его придется проталкивать вперед. В итоге Сеня, тяжело вздохнув, забрался в лаз последним.

Путь через лаз оказался коротким, но крайне содержательным. Сразу, едва забравшись внутрь, Сеня в абсолютной темнотище почувствовал, что запах в норе подозрительно напоминает аромат чулана одесской тети Сони. Лихорадочно пытаясь вспомнить, что именно в том чулане так воняло, Рабинович, услышав мой порывистый рык, а потом писк твари, понял, что в этом проходе пахнет крысой со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Зубастая тварь сантиметров семидесяти в холке страшно удивилась присутствию в своей норе чужаков. А еще больше она поразилась, когда поняла, что ее пытаются выселить из собственного жилища. Причем без ордера от прокурора! Естественно, крыса попыталась сожрать пришельцев, но Жомов так звезданул ей в глаз, что хозяйка норы плюнула на юридическую неприкосновенность жилища и, сославшись громким писком на срочное дело, предоставила незваным гостям свои апартаменты.