Операция "Ы" и другие приключения Вицина, Никулина и Моргунова - Лора Мягкова Страница 26

«Работая над ролью Кощея, мы обратились к тевтонскому эпосу, сознательно пародируя «Нибелунгов». Аскетизм, неумолимость, озлобленность «рыцарей» средневековья — все вобрал этот образ. Вид у меня был отвратителен, страшен. Во время съемок лошадь меня не подпускала. Завидев даже издали — шарахалась», — вспоминал актер. Ассистенты завязывали лошади глаза, Милляр садился верхом, глаза развязывали, лошадь вновь сбрасывала седока. Так Кощей падаль оземь не раз и вопреки сказочным традициям ни в кого не обращался. Пластмассовый корпус трещал, но держал удар.

«Поиски костюма и грима были мучительны. «Кощей без бороды — это не Кощей», — говорили мне. У моего Кощея были голый череп, сзади прямые волосы, переломленный нос и тупой выдающийся вперед подбородок, он был в пластмассовом панцире, из которого росли острые костяные крылья. Был я и в молодости худым, но во время эвакуации среднеазиатская малярия иссушила меня до предела. Я стал «живым» скелетом, и оператору было со мной легко работать. Он снимал меня снизу, чтобы Кощей казался еще выше. Для меня роль Кощея наиболее выстраданная. В ней след не только творческих мук, но и память о тех тяжких годах, когда мы все жили жгучей ненавистью к фашистским завоевателям и жаждали дня победы», — продолжал свои воспоминания Георгий Францевич. И шутил: «Искусство создается не только кровью сердца, но и желчью печени!».

Кощея Милляр сыграл дважды и обе роли были сыграны совершенно по-разному. Первый Кощей страшен, воплощение фашизма, чистое зло. Второй образ — злобный эгоист, затянутый в мундир, местами даже обаятелен. «Каждой эпохе — свой Кощей», — комментировал Милляр. «Я начал сниматься в кино, когда там не было ни цвета, ни звука, так что считаю себя ископаемым кинематографа», — любил говорить Милляр молодым актерам при знакомстве на съемочной площадке.

Роль Кощея окончательно закрепила за ним роли чертей и прочей нечисти. Маска приросла к лицу навсегда… Милляр в своей манере на очередной удар судьбы ответил шуткой. У него в доме на видном месте стоял бюст Вольтера. Милляр торжественно повязал мыслителю пионерский галстук, и он превратился в комическую, шутовскую фигуру. С тех пор воплощенный символ свободомыслия в комнате Милляра оставался в пионерах.

А в дневнике Георгий Францевич записал остроумный афоризм: «Актер — это кладбище несыгранных образов». Тема Вольтера и несыгранного великого полководца Суворова в его жизни была закрыта.

К новым ролям Георгий Францевич подходил с потрясающей самоотверженностью. На территории Ялтинской киностудии, где Александр Роу снимал почти все свои сказки, был заброшенный бассейн. Там Георгий Францевич каждое утро занимался гимнастикой: подолгу крутил длинную палку вокруг шеи, пояса и ног. «Францыч, что ты делаешь?» — спросил как-то один из актеров. «Полезно для уравновешивания мозгов», — отшутился Милляр. А потом зрители увидели, как лихо Баба Яга в фильме «Морозко» орудовала метлой.

В Ялте часто снимали сказочные фильмы. Приехали артисты, высыпали на берег, любуются морем в лучах заката. Ранняя весна. Прохладно. Георгий Францевич подходит к самой воде, пробует рукой воду и восклицает:

— Ой, какой большой вытрезвитель!

«В подмосковную деревню Зеленую, где снималась очередная сказка, приезжала автолавка, — вспоминал актер и режиссер Юрий Сорокин, снявший о Георгии Францевиче документальный фильм «Юбилей Милляра». — Роу запретил продавать Милляру спиртное, так знаете, что придумал Георгий Францевич? Милляр на виду у всей съемочной группы шел к машине с бидончиком: «О, о, о, я за молочком», — возвращался и через пять минут был уже пьяненьким. Он заранее договаривался с продавщицей, та ставила в бидон бутылку, а сверху наливала молоко».

До 65 лет Милляр ходил в холостяках, жил вместе с мамой в одной комнате в коммуналке (она скончалась в 1971 году), и Александр Роу, когда хотел его наказать, кричал: «Вот смотри у меня! Все маме расскажу!». Георгий Францевич очень любил и беспрекословно слушался маму до старости. Называл ее: «Мамочка», а она его строго: «Юра». В их комнате стояла старинная дорогая мебель и висел дореволюционный круглый уютный абажур. Мама часто сидела за круглым столом, накрытым скатертью, и раскладывала пасьянс.

Милляр любил похулиганить. Его искрометный талант с лихвой проявлялся в особом озорном чувстве юмора, в виртуозной игре словами и смыслами. Сам себя он называл Стариком Похабычем, актера Анатолия Кубацкого, игравшего Панаса в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», прозвал Поносом и придумывал такие афоризмы, от которых юные костюмерши заливались краской. Сергея Мартинсона называл Матерсон. Но на Георгия Францевича никто не обижался: его просто не воспринимали всерьез. Но не все. Фаина Георгиевна Раневская, гениальная актриса эпизодических ролей, одаренная уникальным исполнительским даром филигранно оттачивать мельчайшие детали своих образов, высоко ценила Георгия Францевича. В чем-то очень глубоком они были родственными душами: созданные ими герои не забывались, сказанное ими становилось крылатыми фразами. Она всегда приглашала его на свои премьеры и спектакли, а Милляр всегда считал Раневскую «самой великой актрисой мира». По словам Александра Кавалерова, «он ее просто обожал». У них была долгая и преданная дружба по телефону. Он любил ей повторять фразу Эраста Гарина: «Мы еще погнием в кинематографе!».

Сказку «Пока бьют часы» снимали в Польше. Когда съемочную группу выпускали за границу, партийная комиссия спросила у Милляра, кто в Польше президент. Георгий Францевич, не задумываясь, ответил: «Съезжу — посмотрю, узнаю — расскажу». И ушел. К нему серьезно не относились, поэтому многое прощали, а он умел в роли шута высказывать очень мудрые и дерзкие мысли. Мало кто из зрителей знал, что Георгий Францевич писал сказки, басни, былины, в которых остроумно высмеивал и пародировал перекосы соцреализма в кино и в окружающей жизни. Кирилл Столяров приводит строки по памяти басни Милляра, посвященной бесталанным сценариям и трудной судьбе актеров:

Испекла Баба Яга

Из дерьма блин пирога

Весь вопрос: с каким вином

Бабе есть пирог с дерьмом?

И мораль басни:

Помни каждый чудодень.

Чем меньше в воздухе идей,

Тем чище совесть у людей!

Александр Кавалеров, названный Георгием Милляром, не имевшим своих детей, «внучком», вспоминает: «Была знаменитая тетрадь афоризмов — всего 384 штуки от «А» до «Я». На ней надпись — «Переписи и перепечатке не подлежит». Милляр сделал таких три. Первая посвящена Александру Роу. Вторая — Сергею Николаеву, который играл «упитанного, но невоспитанного» царского сына в «Варваре-красе». Третья с шаржами — мне. 96 листов большущим почерком. Начиналась так: «А» — актер, «Б» — актриса, «Г» — режиссер, «Д» — зритель. Понимайте как хотите».

Во время длительных поездок к месту съемок, чтобы скоротать утомительную дорогу, коллеги часто просили Георгия Францевича почитать что-нибудь из своего неизданного. Он недолго сопротивлялся и перед авторским исполнением честно предупреждал, что женщинам будет непросто, а выйти некуда. Женщины соглашались пройти испытание талантливыми непристойностями. И непревзойденный Милляр начинал на память читать свои шедевры. Реакция творческой аудитории включала множество разных оттенков: изумление, стыд, смех, восторг и, наконец, хохот. Женщины, конечно, смущались, краснели, но смеялись громко и заразительно. Мужская часть не отставала. В момент приезда все пассажиры выглядели одинаково — вспотевшие, красные, с опухшими и натертыми от слез глазами. Встречающие изумлялись странному виду и высказывали разные предположения, среди которых самыми популярными были два варианта: «отметили приезд заранее», «заехали по дороге в баню». Сам Милляр повторял: «Я доктор сквернословия и противоестественных наук!».