Армада - Алексей Сквер Страница 7

— Тащ старшлеэннт, напугали, я-то думал, кого там… а это вы…

Старлей, не ощущая издёвки над своим жалким статусом, которым только что солдат прямо на его же глазах вытер жопу, увидев скалящегося Воробьёва, прямо расцвёл.

(Оно, конечно, проще всего — отдать жизнь солдат и власть над ними эдаким Воробьёвым… они вам улыбаются и делают вид, что уважают и слушаются… иллюзия правильности успокаивает настолько, что подобные офицеры бывают дико удивлены, почему такой вот Воробьёв в пьяном виде рубит им сразу в рог без разговоров, или творит над молодёжью ночью такое, что в Голливуде хрен когда выдумают… парадокс в том, что, даже получив в бубен… через неделю они опять будут полагаться на того же Воробьёва… Воробьёвы рулят…)

— Воробей, а где… — он замечает меня, — О!!.. — озабоченность вообще пропадает с лица. Передо мной молодой розовощёкий и добродушный малый, которому либо в народном ансамбле ложками стучать, либо на рекламу детского питания… мол, вона какими вырастаем… ага, но только не к солдатне и не в тюрьму.

Как картинка в букваре… прямо закалякать охота.

«Твою мать… уёбываю к Бурому водку жрать… одни херувимы, блять… кто же тут рулит? Ну не солдаты же??»

— Так… вы лейтенант Скворин?? — розовощёкий джентльмен в погонах смотрит с надеждой на меня. Вопрос, в общем-то, лишний… я в своей парадке тут, как сахарная пудра на какашке.

— Я.

— А я Вас ищу… пойдёмте в штаб… сейчас капитан Умецкий должен быть… эээ… с ребятами уже познакомились??

«С ребятами… ахуеть… ребятки в обнимку с замполитом роты… почему мне так тошно уже???»

— Знакомлюсь…

— Товарищ лейтенант… я вам ещё Ленинскую не показывал, — Воробьёв, повернув корпус в пол-оборота, глядит на меня.

Конечно — не договорили же. Я оченно ему опасен сейчас. Такие умники умеют бояться. Это радует.

Очко, конечно, у меня не железное, и мне всё-таки больше охота сбежать вместе с Розовощёким, запал бешенства уже прошёл, оставив злость на этого урода со споротыми лычками. Злость попутно вгрызается и в меня самого… «уходить нельзя…в атаку, блядь, вперёд!!». Я понимаю ещё одну сермяжную правду — взялся ебать, еби, а хуй издаля любой дурак показать может.

— Товарищ старший лейтенант, штаб на первом или втором? — уточняю я.

— На втором… пойдёмте… меня Сергеем звать, — протягивает руку, — я зээнша батальона.

— Я позже спущусь… — жму протянутую руку, — меня Алексей… роту посмотрю, и к вам… хорошо??

Румяный старлей всё-таки тоже не дурак… почувствовал, что в воздухе прямо звенит… попытался что-то произнести, выдохнул… опустились плечи… кивнул и повернулся к выходу.

— Ну, я вас жду тогда… только недолго, пожалуйста… — говорит с таким выражением и покорностью течению событий, что, наверное, то же самое при определённых обстоятельствах он сказал бы тому, кто собрался выебать его в жопу.

Человек явно не на своём месте… нехрена ему в армии делать. Не-хре-на.

Уходит.

Воробей поворачивается ко мне.

— Тащ лейтенант… а можно обратиться??

— Можно Машку за ляжку… и козу на возу (я зомбирован отцами командирами на прибаутки), есть такое военное слово «разрешите»… Воробьёв, у тебя три минуты… (послушать эту тварь надо… ну может и не тварь… но удавлю суку зарвавшуюся).

— Тащ лейтенант…можно с глазу на глаз?? — Воробьёв косится на Замятина, изображающего статую на тумбочке.

— Воробьёв, ты тупой? Нет такого слова в армии…

— М-н-аааййй… — досадливо кривя морду в сторону от моего солдафонства и уставщины, — …ну, товарищ лейтенант… разрешите раз на раз??

«Корежит тебя, сволочь??? Ну, ничо… это, блядь, тебе только начало… задавлю, шляпа… хехе… ссука… но здоровый, гад, и наглый… может ведь и рожу своротить… стрёмно, бля, если чо — беру табуретку и хуярю куда попаду, иначе прям в первый день мне набьёт морду солдат… это просто невозможно».

— Уже лучше… ну, веди… хм… в Ленинскую комнату, бля… посмотрим…

Ленинская комната в двух шагах, чем-то напоминает школьный класс. Три ряда парт, на стене портреты Георгия Константиновича и почему-то Александра Невского… как будто меж ними никто в отечестве славно не воевал. Карта мира, подшивка Красной Звезды, шахматы (с наверняка утерянными фигурами), пластмассовые цветы по стенам. Бутафорское радио.

Захожу первым — иду к первой парте, выдвигаю ногой табурет, сажусь в проходе (место для манёвра есть), разворачиваясь к Воробьёву, делаю злобную рожу:

— Ну, я слушаю Вас, товарищ зольдат… три минуты…

— Алексей… давай не будем… а?? Меня вообще-то Сашей звать. Да погоди ты, не кипятись, лейтенант… ну, ясен хуй… ну, косяк у меня… залёт… поймал, нихуя не скажешь. Дык я могу быть тебе пиздец, как полезен… мне на дембель скоро… в роте я в авторитете… все ходы-выходы знаю. Давай мирно всё замнём. Батон не сольёт — ручаюсь. Никто нихуя не узнает — мои все тоже молчать будут, зато помогу, чем смогу… а?…давай на мировую…ты ж меня от силы на год старше… — Воробьёв подходит и протягивает лапу.

Сказать, что я ахуел — не сказать ничего.

Руку игнорирую.

— Воробьёв…я сюда не дружить с тобой приехал…. я приехал служить. И помогать мне служить не нужно. Нужно выполнять то, что от тебя требуется… Уяснил? А тех, кто будет пытаться жить тут так, как хочет лично он, я буду давить. Если ты ещё раз начнёшь мне тут выёбываться, то мне по хуй, кто тут дух, кто тут дембель. Я — лейтенант Скворин, а не какой-то там Батон твой… Заруби это себе… за нихуянеделанье ответишь… ну, а сортир… проехали сортир, ещё раз увижу — оформлю по полной программе… с письмами на родину, маме… всосал, боец? И ещё… Я для тебя Алексей Владимирович в таких разговорах… понял, Сашок??

Воробьёв уже давно убрал руку. Харя прям каменная, сощурился. Понимает. Не будет меж нами взаимопонимания.

— Понял… трудно вам будет служить, товарищ лейтенант… у нас таких не любят.

— Каких — таких?? Пугаешь??? Ха… а я не девка, чтоб меня любить… не ты ли эти трудности создашь??

— Да нет… они и без меня созданы уже… так вы ротному меня не сдадите со шмалью???

— Ремень подтяни, солдат, — тычу я ему в ремень, и он — о, чудо!!! — начинает его подтягивать (на самом деле — рефлекс, вбитый сержантскими сапогами в его башку по духанке, а не моя крутизна на него действует, но это я начну понимать гораздо позже… система есть система).

«Вот оно… подломился… его одно только интересует… осведомленность ротного… ссыт он его… значит, ротный всё-таки рулит, раз такого к ногтю взял (эх… Воробьёв, как оказалось, был не самым ебанутым дембелем в роте, и не самым матёрым… просто первый наглый солдат в моей жизни, и всё. Но тогда-то мне казалось, что я самого крутого дембеля в роте подтянул. Круто. Покомандуем… ага).

И я, встав, молча выхожу мимо заправляющегося Воробья. А на хрена мне, лейтенанту, что-либо обещать солдату?? Да пусть мучается и дрожит. Ему полезно.