Сестра милосердия - Михаил Федоров Страница 5

1

В Уфе не жарило, как в Абхазии, но всё равно парило теплом. Жителю столицы Башкирии Сергею часто вспоминалась гудаутская знакомая, которую он знал, к сожалению, не до такой степени, как хотелось, и которую забыть не мог. В последние недели он сидел дома: завод закрылся на неопределённое время, и он остался без работы, а его бывшая жена ушла с ребёнком к своей матери. Отношения супругов не заладились сразу, а когда они развелись, он пытался сгладить острые углы, помогать, но его с некоторых пор не подпускали к ребёнку и гнали.

Он пребывал в подавленном состоянии, когда позвонил корешок:

— В Абхазии война!

— Какая война? — удивился Сергей.

Он участвовал в войне в Афганистане, но та закончилась. А другие войны, если и разгорались, то далеко от райского черноморского уголка.

Он глянул в настенный календарь: 16 августа.

— Пару дней как идёт, — продолжал корешок.

Другой бы, зная, как далеко находится Уфа от Абхазии, вовсе не озаботился известием, а Сергея как стегануло: «Там Наташа! Тайная любовь». Дома ничего не сдерживало, и он недолго думая решил: «Еду в Абхазию!»

На сборы ушло мало времени. Утолкал в рюкзак камуфляжную форму, ботинки, походные вещи. Повесил на пояс нож, привезённый ещё из Афганистана. Написал записку, чтобы не искали: «Еду в Абхазию». Забросил вещмешок на спину — и направился на вокзал. Взял билет на ближайший поезд. До отхода оставалось немного времени, и Сергей успел искупаться в реке.

— Следующее купание — в Чёрном море, — сказал, выбираясь из воды.

Уфа его не удерживала.

В поезде что-то слышал об Абхазии, а что-то и не мог услышать: в вагоне радио не работало, и все пользовались слухами. Дорога тянулась до Волги, потом вдоль Волги, далее по пензенским и воронежским перевалам и прошла в полудрёме.

Когда врезалась в ростовские степи, он спросил себя: «Тебе что, мало? Едешь на войну». Вспомнил, как в Афганистане советская колонна попадала под обстрел, как на станцию напали моджахеды, как гибли ребята, как спасся.

«Почему же сломя голову летишь? Это ведь не отпуск на взморье». И жёстко отвечалось: «Вот и лечу. В Гудауту. К ней». Словно у него не было более важного дела.

Он не знал, что Гудауту уже отрезал грузинский десант, высадившийся под Гагрой, не знал, что весь восток Абхазии, её прибрежная часть, оказался под грузинами. Поэтому утром 18 августа, когда Сергей сошёл с поезда в Адлере, он без всякой задней мысли сел в автобус, чтобы ехать на абхазскую границу на реке Псоу, там пересесть на другой автобус и уже добираться до Гудауты.

Когда подъехал к реке, подошёл к шлагбауму и только тут узнал положение дел.

— Под Гагрой высажен десант… И туда лучше не суйся, — сказал пограничник. — С той стороны — грузинские гвардейцы… Сергей увидел на другом берегу вооружённых мужчин в чёрном.

— И всех сразу задерживают, — продолжал солдат. — Они заняли всю территорию от Псоу и до Бзыби.

— Колхиду? — удивился Сергей.

Где бы он ни бывал, местность запоминал до тонкостей.

— Абхазы не подпустили к Бзыби… Держат перед пицундским поворотом.

«Абхазы до Бзыби. А мне надо в Гудауту», — прикинул путь Сергей. Его даже не посетило сомнение: не вернуться ли в Уфу? Он относил себя к парням, которые принимают трудности как препятствия, которые нужно преодолеть, а не которых следует избегать.

Осмотрелся, вспомнил дорогу, которой столько раз проезжал от Псоу до Гудауты, и решил: «Опыт-то у меня есть. В спецподразделении служил, хоть и срочную службу. Пешком пройду».

Август припекал. Плескались о камни волны. Трещали цикады.

Сергей переоделся в трико. В рюкзаке лежали ботинки. Он их надел. Форму спрятал глубже в мешок. Сунул за пояс нож и пошёл в сторону моря.

Границу перешёл вброд по реке ближе к устью. Никто его не остановил.

Осматриваясь, потихоньку передвигался по пляжу. Дороги в обход гор не знал, но понимал: если идти вдоль моря, то в любом случае до Гудауты доберёшься.

Мысли, что пройдёт, укрепляли его уверенность. Ему удалось преодолеть километров тридцать. Он шёл по берегу, по гальке, придерживаясь склона, затенённой стороны. «Если увижу опасность, приторможу», — думал он.

Добрался до места, где пляж кончился. Дальше пошёл под обрывом.

2

Автомобильная трасса на Сухуми зависла над обрывом. Заметил грузинский блокпост: БМП и гвардейцев в чёрном, каких видел на Псоу. Понял, что не сможет пройти. Пришлось сделать крюк по горам километров пять. Лазить по склонам помогал горный афганский опыт.

Когда опять вышел на берег, уже стемнело. Впереди виднелся железнодорожный разъезд, который назывался «Гребешок». Помнил, что поезд всегда в этом месте останавливался — ездил в Гудауту и по железке. Обратил внимание на перевёрнутые лодки, которые лежали на берегу.

Ухмыльнулся: «На лодке в Гудауту плыть…» Обошёл пост и дальше двигался к Гагре. Прошёл километра три. Стал входить в город и увидел, что дальше двигаться невозможно. Хотя и темно, но при густом движении его в любой момент могут задержать.

Его осенило: «Гагра ведь в бухте!»

Вернулся назад к «Гребешку». Нашёл вёсла, лодку перевернул, спустил на воду и поплыл, надеясь на ней пересечь бухту. Знал, что где-то за городом абхазы.

Думал: «Переплыву бухту, и за Гагрой, уже на абхазской территории, выйду».

Поплыл. Сразу ушёл в море: у берега ведь опасно. Ему повезло — на море стоял штиль. Греблось легко. Но это была только видимость лёгкости. Казалось, он перерезает бухту.

Берег уже был очень далеко. Километров пять-шесть. От Гагры видны только огни. Плыл, и тут вдруг почувствовал течение. Видит: силы тратит, а вперёд еле продвигается.