Тропа обреченных - Юрий Семенов Страница 15

— Да нигде они не патрулировали, — совершенно не поверил словам Люльки Рожков. — И ты, Микола, отвыкай оправдываться, когда по уши виноват.

— Мы бой держали, в бегство обратили бандитов.

— Еще бы, иначе они вас вверх ногами бы на столбах повесили или, как нынче в селе Сарпиловка, изуродовали троих «ястребков», — не стал досказывать подробности страшной новости Киричук.

Рожков предложил Люльке:

— Созови-ка в сторонке своих «ястребков» и подходящих на эту роль ребят, поговорить надо. Воспитывать на живом примере требуется, к чему приводит безответственность.

Бублу отправили в больницу. Раненого бандита под охраной — тоже. Увезли и жену Бублы с убитой дочерью.

«Ястребки» оказались под рукой, Люльке не пришлось бегать созывать их. И Рожков начал короткую беседу:

— О печальном факте, как на поминках, товарищи, трудно говорить. Давно ли мы скорбели по семье Курилло, вырезанной бандитами? И вот новое преступление. Не митинговать вас позвал, не убеждать. Совесть пристыдить. На вас люди надеются, ложась спать. А вы безответственно ставите их под удар своей бездеятельностью. На вашей совести гибель дочери Бублы.

«Ястребки» притихли, прятали глаза.

Народу понемногу становилось больше, и Василий Васильевич счел нужным выступить перед людьми.

— Товарищи! — вскинул руку Василий Васильевич. — Бандиты, как видите, злобствуют. И чем ближе их конец, тем они становятся коварнее. Они едят ваш хлеб и всячески мешают выращивать его. Мы должны уничтожить бандитов, чтобы все могли свободно трудиться на пашнях, на заводах и стройках. Много у нас дел после небывалой войны. И уж коли одолели такого жестокого и сильного врага, как фашистская Германия, будьте уверены, Советская власть очистит свою землю от врагов и паразитирующих элементов. Наш лозунг был и остается: «Кто не работает, тот не ест».

— Вопрос можно? — вскинул руку белоголовый дядько Андрон. — Носют тут по семьям-хатам, как налогом обкладывают, ну эти, что из леса, силком всучают квадратные талоны с цифрой — бифоны называют, вроде заема. Мне на триста целковых этот побор угодил, плати, говорят, без разговору, а пикнешь, не дашь гроши, считай, дух из тебя вон. Как же это понимать? На заем мы подписались — выкладывай. И эти живоглоты за пазуху лезут, а с ними пока шутки плохи, сами нынче видели, последние штаны снимешь. Как вот тут быть, господарь безпеки?

— Ну, коль штаны готовы снять, снимайте, пусть бандиты высекут вас, — махнул рукой Киричук. — А кто не желает, пусть борется. При коллективном организованном отпоре ни один бандит не сунется.

— Суются… — потише, будто для себя, произнес дядько Андрон.

— Ничего подобного, — не принял реплику Киричук. — Повторяю, там, где сообща защищают свои интересы, подальше эти места обходят бандиты. Бабаево в этом отношении должно быть примером. Стоящий перед вами майор Рожков окажет вам организационную помощь.

— Спасибо, растолковал, — удовлетворился Андрон. — А то ведь я думал, ты увильнешь, дескать, старайтесь не давать, то да се… Но ты с жизненным пониманием.

— Еще вопросы?

— Правда, что ли, снижение цен будет? — полюбопытствовала Наташа Готра.

— Это решение правительственное, мы его одинаково узнаем.

— Значится, опять мы без председателя… — донеслась реплика.

— Кто вам сказал, что без председателя? — задрал кверху остренький носик Кормлюк. — Захар Иванович к вечеру вернется, велел мне передать, чтобы работы шли своим чередом — инвентарь готовили, зерно перебрали. Так и велел сказать: сплочением чтобы откликнулись крестьяне на его горе.

Он и сам заметил, что завернул лишнее, но по простоте душевной заключил, что призыв сойдет, большого греха тут нет, и закруглил разговор.