Корабль ночи - Роберт МакКаммон Страница 60

Улицы были пусты. Тяжелые капли щелкали по жестяным крышам громко и резко, как выстрелы. Человек с дробовиком что-то тихо сказал остальным, и те разошлись в разных направлениях; кивком приказав Муру и Яне следовать за ним, он повел их в лачугу, где на закрытом жалюзи окне горела керосиновая лампа. Он открыл дверь и нетерпеливо махнул рукой – заходите.

Внутри их встретили тусклый свет керосиновых ламп с прикрученными фитилями и слабый запах дегтя, табака и пищи. В качалке перед чугунной печкой сидела костлявая старуха в лоскутном халате. Ее волосы были заколоты узлом на затылке, загрубевшая кожа туго обтягивала выпирающие кости лица. Еще одна женщина, лет тридцати пяти-сорока, отступила от двери, когда они вошли.

Они оказались в большой комнате; в глубине ее Мур заметил проход в другую. Обстановка была скромная – несколько стульев, выгоревший на солнце деревянный стол с керосиновой лампой в центре, тростниковые занавески на окнах, затейливо сплетенный из водорослей коврик на полу. По всей комнате были развешаны на гвоздях вставленные в рамки пейзажи, явно вырезанные ножницами из туристических каталогов. У одной стены была ружейная стойка, сейчас пустая, рядом, поблескивая натертой маслом поверхностью, – великолепно вырезанная и отполированная деревянная ритуальная маска: оскаленные треугольные зубы, свирепый, воинственный взгляд.

Когда индеец закрыл и запер за ними дверь, Мур обнял Яну за плечи, чтобы защитить и поддержать. Девушка откинула с лица мокрые волосы, и Мур увидел на ее щеке воспаленный красный рубец.

Индеец по-собачьи тряхнул головой, рассыпая брызги с бороды и плеч, и повесил ружье на место. Молодая женщина мигом оказалась подле него и о чем-то заговорила на местном языке. Он не ответил и жестом отправил ее на место. В глубине комнаты качалась в кресле– качалке старуха, уронив на колени стиснутые руки и сверля Мура взглядом. Она что-то пробормотала и вдруг рассмеялась.

Индеец взял своей ручищей керосиновую лампу и подошел к Муру. Свет упал прямо на них, и Мур увидел страшно изуродованное лицо этого человека. Тот смотрел холодно и твердо, словно вместо глаз у него были осколки гранита.

– Кто вы? – спросил Мур.

Индеец не ответил и заговорил с молодой женщиной. Та поспешно вышла из комнаты. Мгновение спустя она вернулась с коричневым одеялом и протянула его Муру, но в ее взгляде не было ни тени доброжелательности. Мур взял одеяло и завернул в него Яну.

Кариб не убирал лампу. Ее свет окрашивал его кожу в цвет полированного красного дерева. Он выдержал взгляд Мура и повел лампой в сторону окна.

– Дождь – к ветру, – проговорил он по-английски. Голос его напоминал рокот дизеля. – Будет буря.

– Вы спасли нам жизнь, – сказал Мур. – Если б не вы…

– Сейчас многих уже не спасти, – перебил индеец. В его речи мешались английские и вест-индские интонации. Похоже было, что этот человек получил вполне приличное образование. – Вы – Дэвид Мур. Это вы купили гостиницу, верно? – Он стоял неподвижно, точно массивное дерево, вросшее корнями в пол.

– Верно.

– Что с вашим плечом?

– Не помню. Наверное, один из них чем-то меня ударил.

– Перелом?

Мур отрицательно покачал головой.

Индеец хмыкнул и посветил в лицо Яне. Позади него бормотала старуха, то громче, то тише.

– Где мы? – спросила Яна.

– В моей деревне. В моем доме. – Он посмотрел на нее, потом на Мура. – Я – Чейн, Вождь-Отец карибов.

Тут Мура осенило: этот человек напоминал ему статую на Площади. Чейн, далекий потомок того вождя, который дал отпор пиратам?

– Эти твари… – негромко сказала Яна. Она сковырнула запекшуюся кровь с нижней губы и подняла глаза на Мура: – Что с Шиллером?

– Шиллер мертв, – ответил он, отгоняя от себя образ Шиллера, пригвожденного к полу. Плечо вдруг вспыхнуло болью, и Мур зашатался. Чейн что-то сказал женщине, и та вновь покинула комнату. Он твердыми пальцами взял Мура за руку повыше локтя и усадил в кресло. Яне Чейн знаком велел сесть на циновку рядом с Муром, и она повиновалась, подтянув колени к подбородку и поплотнее завернувшись в одеяло. Потом Чейн вынул из-за пояса блестящий нож с зазубренными кромками. Взяв со стола черный точильный камень, он начал медленно водить по нему лезвием, потом подошел к окну и остановился, выглядывая наружу. Мур сидел молча и неподвижно, закрывая лицо руками.

– Констеблю не следовало приводить эту лодку в бухту, – вдруг сказал Чейн. – Много лет назад она принесла сюда зло и смерть. И вот опять. Она не механизм, она живая, и у нее душа Эуе–змея…

Мур поднял голову.

– Вы и ваши люди должны вернуться и помочь им!

Кариб продолжал точить нож, поворачивая его в руке.

– Несколько человек ушли на помощь тем, кому, возможно, удалось добраться до джунглей, – сказал он чуть погодя. – Мы услышали выстрелы и собрались здесь. Многие молокососы рвались в деревню, в бой. Но я не позволил. Никто из моих людей не пойдет в Кокину.

– Господи! – вырвалось у Мура. Он тряхнул головой. – Вы так ненавидите деревенских, что можете сложа руки смотреть, как их убивают?

– Они не моей крови, – сказал Чейн. – Но дело в другом: хороший боец не продержится и минуты против этих созданий. Нет. Если и когда они доберутся до Карибвиля, нам придется защищать своих женщин и детей.

– Сейчас не время считать по головам, черт побери! Ради Бога, помогите им!

– Ва! – Чейн повернулся от окна и язвительно уставился на Мура. – При чем здесь Бог? Все мы умираем, Мур, мирно ли или в муках.

Молодая женщина вернулась с горшком сильно, остро пахнущей жидкости. Она опустилась на колени перед Яной, обмакнула в горшок тряпочку и начала не слишком деликатно промокать царапины. Яна сморщилась и отпрянула; женщина ухватила ее за шиворот и закончила работу.

Шум дождя немного притих; Мур услышал, как вода журчит в желобах. Он встал, чувствуя тяжесть в плече.

– Тогда возвращаюсь я. Дайте мне ружье.

Чейн молча точил нож. Вдалеке загремел гром.

– Я сказал, что возвращаюсь, черт вас дери!

Чейн отложил точильный камень и нож на стол, взял ружье, открыл затвор и вынул из заднего кармана два патрона. Он зарядил ружье и перебросил его Муру.

– Идите, – спокойно сказал он. Он уперся ладонями в стол и подался вперед. – Но вы не вернетесь. И не сможете никому помочь, потому что не успеете вы дойти до деревни, как эти твари учуют вас и найдут. Они выпьют вашу кровь – всю, до капли, – обгложут труп, а кости бросят ящерицам. Идите.

– Лалуэни, – сказала старуха. Скрипела качалка. – Он уже мертв.

– Она уставилась на Мура бездонными глазами.

Яна вырвалась от карибки, не обращая внимания на ее сердитый лепет.

– Не надо, – попросила она. – Пожалуйста, не ходи туда!