Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг Страница 53

– Докажи! – упрямо крикнула она.

– Ну сама подумай! – отозвался Клептомансер. – Если я хотел тебя убить, почему ты до сих пор жива? У меня была масса возможностей с тобой покончить.

В словах Клептомансера был смысл. Неверфелл еще сомневалась, сбитая с толку каменным выражением его Лица, но потом ее разум прояснился, и она поняла, для чего оно предназначено. Клептомансер не пытался запугать ее или унизить. Она видела такое Лицо десятки раз – у тех, кто старательно мел улицы Каверны, склонив голову, выслушивал указания или протягивал руку за мелкой монетой… Наверное, Неверфелл впервые в жизни смогла сдержать удивленный возглас. Великий Клептомансер, герой сотен картин и поэм, был простым чернорабочим. Он носил это каменное, неумолимое Лицо только потому, что другими его сословие не располагало.

– Откуда ты узнал, что за мной придет убийца? – спросила Неверфелл, все еще не спеша приближаться к Клептомансеру.

– Два дня назад ты гуляла по дворцу. – Клептоман-сер напряженно вглядывался в тени, пытаясь определить, в какой она стороне. – Я следил за тобой. Он тоже. Я его видел. Он меня нет. Тогда я стал следить за ним и его обезьяной в надежде, что у него есть план, как до тебя добраться. И не ошибся. До поры до времени я ему не мешал. Он погасил светильники, разобрался со стражей и расчистил мне путь.

– Он чуть меня не убил! – закричала Неверфелл. – Откуда ты знал, что я еще буду жива, когда ты до меня доберешься?

Клептомансер коротко пожал плечами.

– Живая – хорошо. Но мертвую нести легче. И шуму меньше, – добавил он с оттенком настоящего чувства.

Неверфелл его слова не убедили.

– Но зачем ты похитил меня? И кто тебя послал?

– Прочитай мне письмо, – ровным голосом попросил Клептомансер. – Я должен знать, что в нем. Будь осторожна: если ты изменишь хоть слово, я узнаю. Но если прочитаешь все как есть, будем по очереди задавать друг другу вопросы, и я расскажу обо всем, что тебя интересует. Если в письме и впрямь сказано, что тебя нужно вернуть целой и невредимой, у меня нет причин этого не делать.

Неверфелл колебалась.

– А ты обещаешь, что сделаешь, как там написано? И не станешь меня убивать… или бить?

– Даю слово.

Неверфелл не слишком радовалась тому, что приходится полагаться на слово вора, но иного выхода у нее не было. Хотя, конечно, она могла еще побегать по пещере с письмом в зубах.

– Хорошо, – сдалась она.

Неверфелл прочла письмо слово в слово, а Клептомансер внимательно слушал, молча проговаривая за ней цифры. Затем он развернулся и побрел в угол пещеры, где открыл сейф, полный маленьких фиалов. Пробежав пальцем по рядам, он отсчитал нужное количество и вытащил два сосуда. Очевидно, это были упомянутые в письме «смеси», которые требовалось употребить незамедлительно.

Клептомансер вытащил пробки, и Неверфелл увидела, что жидкость внутри закружилась, как дым. Настоящие Вина, догадалась она. Клептомансер выпил их одно за другим.

Неверфелл мысленно вернулась к непонятным строкам из письма. Одна смесь, чтобы стереть дни, другая – чтобы заново прожить… По каким-то таинственным причинам Клептомансер перекраивал свою память, подавляя одни воспоминания и возвращая другие в странном порядке.

Несколько секунд он стоял неподвижно, глядя прямо перед собой и медленно моргая. Густой запах Настоящего Вина расплывался по комнате.

– Хм, – наконец сказал он. – Интересно.

Клептомансер опустился на корточки, прижался спиной к стене и снова уставился в никуда, постукивая костяшками пальцев по опустевшим фиалам.

– Теперь ты должен ответить на мои вопросы. Ты обещал! – напомнила Неверфелл. Она набралась храбрости и подошла к самой границе света. – На кого ты работаешь? Кто написал письмо?

– Хм… Письмо, – задумчиво протянул Клептоман-сер. Неверфелл казалось, что она видит снежинки в его глазах. – Я его написал. Не помню, когда или почему, но у меня точно была на то причина. Я сам организовал твое похищение. Я сам отдаю себе приказы.

– Что?

Всю свою жизнь Неверфелл страдала от болезненного осознания, что она безумна. Теперь она видела, что ее безумие и в подметки не годится безумию Клептомансера. Вот только легче от этого ей почему-то не стало.

– Ранее ты спросила, зачем я тебя украл. До того как выпил вино, я думал, что похитил тебя, чтобы ответить на вызов великого дворецкого. Но сейчас я понимаю, что это не так. Я хотел, чтобы я так думал и действовал соответствующим образом.

– Вызов? – недоуменно захлопала глазами Неверфелл. – Но я ведь не камелеопард!

– Нет. – Клептомансер не улыбнулся, хотя голос его прозвучал так, будто он всерьез обдумывает эту возможность. – Но ты, несомненно, являешься последней и величайшей из диковинок великого дворецкого. И теперь все решат, что я украл тебя именно поэтому.

– Но это не так?

– Нет. Я заставил себя забыть о настоящей причине. Вино помогло мне вспомнить. Я украл тебя, чтобы выяснить, для чего ты нужна.

– Для чего я нужна?

Неверфелл поймала себя на мысли, что все рано или поздно начинали говорить о ней как о неодушевленном предмете.

– Да.

Клептомансер смотрел на нее, склонив голову набок. Точно так же сидела она, когда изучала устройство новых часов. Неверфелл испугалась, что Клептомансер захочет разобрать ее, желая выяснить, как она работает.

– Каверна пришла в движение. Здесь происходят странные вещи, на первый взгляд не связанные друг с другом. Но связь есть. Я собирал нити странностей, и многие из них вели… к тебе. Кто-то дергает за эти нити, и ты играешь важную роль в его партии. Каждый ход подводит тебя к чему-то. И я хочу выяснить, к чему. Но теперь моя очередь задавать вопрос. Зачем ты пролила вино Гандерблэков на пиру? Ты знала, что это помешает моим планам? Или хотела обратить на себя внимание великого дворецкого?

– Нет! Не то и не другое! Ох, известняк и щебень! – Сколько еще эти вопросы будут преследовать ее, как гончие – зайца? – Мне никто не приказывал опрокидывать кубок. Я не собиралась этого делать. Даже не думала проливать вино. Просто так получилось. Иногда я делаю что-то просто потому, что делаю. Неужели никто больше так не поступает?

– Нет.

– Ну… А я вот поступаю. У меня нет какого-то большого плана, и никто не говорит мне ничего важного, чтобы это не отпечаталось у меня на лице. Если ты хотел узнать о чем-то, то похитил не того человека.

– А я думаю, что как раз того.

– О чем ты?

Клептомансер не торопился с ответом. Он сидел, запрокинув голову, и глаза его были закрыты. Неверфелл уже подумала, что он уснул, но Клептомансер наконец заговорил:

– Ты когда-нибудь видела муравейник? Гора без устали марширующих солдат. Они все время находятся в движении, и со стороны может показаться, что никакой цели у них нет. Но забери что-нибудь из муравейника – камень, листок, мертвую гусеницу – и муравьи забе́гают. Ты сразу поймешь, кому ты помешала, кто будет больше всего суетиться, чтобы вернуть все на место. Именно этим я и занимаюсь. Клептомансия сродни гаданию. Я ищу что-то важное, на чем, как мне кажется, завязано множество нитей, и похищаю. А потом сижу и наблюдаю. Вот почему я похитил тебя. Даже если ты ничего не знаешь, это было не напрасно. Прямо сейчас люди, которые хотели тебя использовать, – и те, кто хотел от тебя избавиться, – ищут тебя, стараясь опередить друг друга. А когда люди торопятся, они часто совершают ошибки.