Ничего личного - Татьяна Корсакова Страница 48

* * *

Леночка знала, что у нее все получится. Не может не получиться! Стоило только увидеть эту рыжую и конопатую, эту его так называемую жену. Андрей не может любить такую – простую, незапоминающуюся, никакую. У него совсем другие причины для фарса под названием женитьба, и любовь там никаким боком. Потому что любить он может только одну-единственную женщину, ту, за которую когда-то был готов убить. Убить-любить… это же так очевидно!

И Леночка не ошиблась. Он все понял, все осознал. Он подошел к ней первым. Подошел в тот самый момент, когда она уже потеряла остатки гордости, когда готова была броситься ему на шею прямо в бальном зале, на глазах у гостей, на глазах у этой его конопатой… Леночка бы и бросилась, но Андрей крепко сжал ее руку и сказал, глядя куда-то мимо нее:

– Пойдем.

Она пошла. Нет, побежала за ним, как собачонка. Он поманил – она побежала. И ничуть об этом не жалела. Она жалела лишь о том, что Андрей повел ее на улицу, а не в одну из комнат. Неважно! Потому что целовал, сжимал в объятиях до боли, до хруста в костях ее, Леночку, а не свою молодую, но уже опостылевшую жену. И Леночка была счастлива. Счастлива настолько, насколько может быть счастлива любовница. А потом Андрей перестал ее целовать и посмотрел на небо. Ей так показалось, что на небо, а на самом деле он смотрел на ту, на рыжую, свою опостылевшую, брошенную жену. А рыжая смотрела на них, из окна второго этажа наблюдала, как ее муж целует другую. Было ли ей больно? Леночка не знала. Ей, Леночке, было хорошо. Упоительно хорошо! А остальное, чьи-то там чувства, ее не волновало. И боясь утонуть в этом счастье, в радости обладания, теперь уже она шепнула властно и требовательно:

– Поехали ко мне.

Он не стал возражать и всю дорогу молчал, не сводя сосредоточенного взгляда с дороги. Леночка тоже молчала. Она научилась понимать мужчин, научилась терпеть, ни о чем не расспрашивать, ничего не требовать. До поры… Придет ее время. Нет, ее время уже наступает, осталось совсем чуть-чуть…

А дома, в ее спальне, он как был, в одежде, рухнул на кровать, сказал, не открывая глаз:

– Спать хочу, Ленка… Как же я устал.

И она послушно легла рядом, прижалась к нему всем своим стройным, горячим телом. Она еще надеялась, еще верила в силу своих чар. Никогда раньше они ее не подводили. До сегодняшней ночи…

Андрей уснул, провалился в глубокий, какой-то летаргический сон, даже не поцеловав Лену. И остаток ночи она не спала, лежала рядом с любимым мужчиной и продолжала надеяться. А утром она все поняла, лишь только заглянув в его ярко-синие, совсем не сонные глаза. Рыжей удалось то, что ей не удастся теперь никогда…

– Зачем ты поехал со мной, Андрей?

– Прости.

Она уже знала, что он так ответит, бессонница открыла в ней дар предвидения.

– Зачем ты поехал со мной? Почему не остался с ней? Ты наказываешь меня, да? Не можешь мне простить?

– Ленка…

– Молчи! Чего тебе не хватает? Что я должна сделать, чтобы ты понял, как сильно я тебя люблю? – Ей хотелось кричать от ярости, но вместо крика из онемевших губ вырывался приглушенный, беспомощный шепот.

– Ничего. – Он встал, помятый и несчастный. Это ночь с ней, ночь, которая так и не выполнила своих обещаний, сделала его таким? – Лен, я пойду…

– Уходи, – сказала она и сжала кулаки. Ногти впились в ладонь, но Лена не замечала боли. – И знаешь, ты пожалеешь, что так со мной поступил. Вы оба пожалеете.

Она думала, что умрет от горя, когда он уйдет. Не умерла, а расхохоталась, наблюдая, как из вспоротой ногтями кожи сочится такая же черная, как и ее ярость, кровь.

* * *

Он ушел от этой женщины так же, как несколько часов назад ушел от другой, оставляя после себя боль и слезы. Он чудовище. В глубине души Андрей и сам об этом догадывался, так что не узнал о себе ничего нового. Вот только отчего же тогда так болит душа? У чудовища вообще есть душа?

На улице было свежо и сыро – полночи шел дождь. Андрей стоял под козырьком подъезда, бездумно наблюдая, как орудует метлой сердитая дворничиха. Он так и не смог заставить себя вернуться домой: испугался, что может встретить там Катерину. А он не готов к этой встрече. Слишком свежи, слишком мучительны были воспоминания прошлой ночи. У нее получилось пробиться сквозь броню ревности и ненависти, получилось подобрать правильные слова, и это позволило Андрею остаться человеком, не сделать того, за что он ненавидел бы себя всю дальнейшую жизнь. Ему хватало и грехов помельче, которые сейчас жгли душу каленым железом, гнали от Ленки, не пускали к Катерине.

И Андрей принял единственное возможное в данной ситуации решение – поехал к Семе.

Сема раннему визиту друга не удивился, лишь посмотрел с немым укором и пошире распахнул дверь.

– Есть будешь? – спросил вместо приветствия. – Я картошки нажарил.

– Пить хочу. – Андрей прошел вслед за другом на кухню.

– Минералка в холодильнике. – Сема помешал картошку.

– Спасибо! – Андрей уселся за стол, сделал большой глоток минералки, посмотрел на более чем вместительную сковороду, спросил: – Ждешь кого?

– Нет, с чего взял?

– Картошки нажарил как на Маланьину свадьбу.

– Нормально нажарил. Как раз, чтобы покушать по-человечески. – Сема снял сковородку с плиты, поставил в центр стола, достал из холодильника палку колбасы и пакет кефира, вопросительно посмотрел на Андрея: – Может, все-таки присоединишься?

– Ладно, накладывай! – Подперев кулаком небритую щеку, он наблюдал, как друг армейским ножом ловко строгает колбасу. – Как вчера все закончилось? – спросил и подцепил кружок колбасы.

– После того как вы с Катей уехали? Хорошо закончилось, без эксцессов. Шеф, кажется, остался доволен. Хотя по нему никогда не поймешь.

– Подожди… – Ловкость, с которой Сема орудовал ножом, завораживала. – Ты сказал, после того как мы с Катей уехали?

– Рановато, доложу я тебе, друг мой ситный. Могли бы ради приличия гостей поразвлекать, но дело молодое, понять вас можно… – Сема вдруг замолчал, нож глухо стукнул лезвием по доске. – Вы же уехали вместе?

Семе можно было не врать, Сема знал все его грязные тайны.

– Я уехал с Ленкой. – Колбаса вдруг показалась невкусной, точно Андрей жевал кусок картона.

Сема аккуратно отложил нож, сказал с укором:

– Ну ты балда!

– Сам ты балда.

Но Сема уже не слушал, набирал номер на своем мобильном.

– Кому звонишь?

– Кате. В замке она не ночевала. Все решили, что уехала с тобой. А если не уехала, то куда в таком случае подевалась?

Ему тоже хотелось знать, куда она подевалась. И вполне возможно, что он знал. Не уезжала она никуда из замка! Зачем же ей уезжать, если она нынче фаворитка Старика! Вот только Семе о своих подозрениях Андрей не сознался бы даже под пытками, а поэтому молча наблюдал, как Сема набирает номер за номером и раздает ЦУ своим ребятам.