Мертвая неделя - Наталья Тимошенко Страница 47

Третий день Мертвой недели

Матвей

Баба Глаша пришла только утром. Постучала тихонько в стекло, едва слышно, будто дождь уронил несколько тяжелых капель, но Степа тут же приподнялся, выглянул в окно, кивнул и осторожно выбрался из-под одеяла. Матвей тоже не спал, сквозь полуопущенные ресницы следил за ним, но никак себя не выдал. Девчонки же, утомленные и перепуганные ночным происшествием, крепко спали на диване, прижавшись друг к другу, как нахохлившиеся воробьи на заиндевевшей ветке.

Матвей думал, что Степа выйдет на улицу, но тот открыл входную дверь и впустил бабку в дом. Они едва слышно переговаривались на кухне, чем-то шуршали как мыши под метлой. Матвей решил, что может встать и выйти.

Старушка выглядела плохо. И без того худое лицо с острыми чертами совсем осунулось, кожа посерела. Седые волосы торчали из-под сбившегося на бок платка, порванного с одной стороны, мешковатая одежда измялась и запылилась. Баба Глаша за одну только ночь постарела на несколько лет, и теперь ей легко можно было дать не меньше сотни. И тем не менее, маленькие черные глаза блестели победно, бегали по сторонам, сканируя обстановку. Увидев Матвея, она тут же замолчала, и ему удалось услышать только, что она всех проверила и всех заперла. Из чего он сделал вывод, что в том доме покоилась не одна навья. Возможно, те, которые наведались к девчонкам ночью, тоже оттуда.

– Ты почему не спишь? – резковато спросила она, когда Матвей аккуратно прикрыл за собой дверь и сонно потянулся, изображая, что только что продрал глаза.

– Так проснулся уже, – улыбнулся он. – В деревне долго не спится.

– Ну, коль не спится, буди девок, завтракать будем, – велела баба Глаша.

Очевидно, Степа уже успел рассказать ей про ночные злоключения, и она знала, что они остались ночевать здесь.

– Может, пусть еще поспят? – робко возразил Степа. – Они устали, недавно легли только.

Матвей в очередной раз удивился метаморфозам, которые происходили с огромным деревенским парнем, стоило только оказаться рядом сухонькой старушке, которую он мог бы переломить одним пальцем. Степа разом превращался в маленького мальчика, не смеющего ни возразить, ни слова поперек сказать. Степа, который на медведя ходил, навий не боялся, преклонялся перед деревенской знахаркой. Лику это откровенно смешило, Полина и Мирра смотрели с недоумением, а Матвей понимал: значит, сила у бабки огромная, возможности неописуемые, потому Степа и не возражает. Степа знает, на что она способна, но не боится, а уважает. Хочет быть таким, как она, перенять ее знания и умения. И это заставляло Матвея не насмехаться над Степой, а уважать его.

Однако девчонок пришлось будить. Баба Глаша заявила, что для каждого найдется дело, а потому нечего валяться.

Просыпались неохотно. Полина долго терла глаза, не понимая, зачем ее разбудили, где она и что от нее хотят. Лика ругалась, на чем свет стоит, накрывала голову подушкой, а когда Матвей отнял ее, швырнула в него тем, что попалось под руку: заколкой для волос. Угодила прямо в висок, надо заметить, больно. Мирра просто сидела на диване, кутаясь в одеяло, и мрачно смотрела на него, пытаясь испепелить взглядом.

К тому времени, как они вышли на кухню, Степа уже успел накрыть стол к завтраку (поразительная хозяйственность у одинокого мужчины!), а баба Глаша огромным глотками сербала чай из большой глиняной чашки, причмокивая и едва ли не постанывая от удовольствия. От чая одуряюще пахло травами, и Матвей догадался, что в чашке не обычная заварка. Зато молодела старушка на глазах: лицо разгладилось, плечи распрямились, глаза стали яснее. Она снова скинула те десять лет, которые прицепились ночью в навьем доме.

– Чего нас подняли-то в такую рань? – недовольно проворчала Лика, плюхнувшись на табуретку. – Еще петухи не встали.

– В деревне долго не спят, – заявила баба Глаша.

– Ну вот и не спите, я здесь при чем?

От Матвея не укрылся взгляд, который бросила на него при этом Мирра. Вчера он рассказал ей все, что знал сам, надеясь на ее благоразумие, и не ошибся. Эта девушка оказалась как раз такой, как он предполагал: здравомыслящей, не склонной к панике и необдуманным действиям. Он пообещал ей, что что-нибудь придумает, и намеревался сдержать слово. Они выберутся отсюда. Даже если для этого им придется поучаствовать в фиктивной свадьбе.

– У меня для вас есть работа, – сказала баба Глаша, расправившись с чаем.

Матвей обратил внимание, что она только пила чай, ничего не ела, хотя стол у Степы ломился от яств: и пряники, и варенье, и масло, и домашний сыр. Девчонки мигом отложили бутерброды, услышав про задание, и переглянулись. Во взглядах мелькало напряжение, ничего хорошего от бабы Глаши они не ждали.

– Матвей со Степой пойдут на станцию, – продолжала та, не обращая внимания на повисшее над столом напряжение. – Надо встретить одного очень важного человека и привести сюда.

Степа лишь молча кивнул, зато спросил Матвей. Он бабу Глашу не то чтобы не боялся совсем, да и уважал старость, как привык, а все-таки такого трепета, как Степа, не испытывал.

– Что это за человек и когда он приедет?

– Когда он приедет, точно неизвестно.

– Я вас вообще две недели ждал, – вставил Степа.

– Но в ближайшие дни. До конца Мертвой недели точно успеет. А что это за человек, вам знать пока не надо.

– А вот лично мне это надоело! – Лика звонко стукнула ложкой по столу, еще и рукой прихлопнула так, что подскочили миски и кружки. – Хватит держать нас за идиотов! Привезли сюда, ничего не говоря, теперь снова какие-то секреты! Чья свадьба – неизвестно, когда – непонятно, что за человека встречать – не скажу. Я так не играю! Или вы сейчас все нам рассказываете…

– Или что? – насмешливо поинтересовалась баба Глаша. – И хочу напомнить, что тебя никто сюда не привозил, ты сама приехала. На деньги позарилась, вот и приехала. Так что будь добра, деньги отрабатывай.