Что знает ночь? - Дин Кунц Страница 40

После математического урока с милым, но занудным профессором Синявским Наоми думала о том, как взять в свои руки инициативу в отношениях с зеркалом. Вместо того чтобы ждать, пока кто-нибудь заговорит с ней из зеркала, как это уже произошло, она собиралась заговорить с принцем, чтобы он услышал ее и узнал о ее желании помочь ему спасти его королевство от темных сил, которые всегда нападают на такие королевства. Иначе темные силы использовали бы зеркало исключительно в своих целях, как сверхъестественный «Блэкберри» или что-то в этом роде. Она чувствовала, что проявляет исключительную проницательность, принимая решение отказаться от пассивности в отношениях с зеркалом и переходя к активным действиям.

Наконец она отбросила одеяло, выбралась из кровати и тихонько достала фонарик из-под горы подушек, где спрятала его раньше, и фонарик этот в течение последнего часа мешал ей улечься поудобнее. Конечно же, зажигать фонарик она не стала, как не надела халат поверх пижамы из страха, что шуршание разбудит малявку-сестру. Иной раз казалось, что остротой чувств Минни не уступает сторожевой собаке. Она могла проснуться даже от малейшего шороха и потащиться за ней, чтобы все испортить.

Не издавая ни единого звука, Наоми пересекла темную комнату, ничего не задев и ни на что не наткнувшись, открыла дверь, босиком выскользнула в коридор, закрыла дверь за собой с едва слышным щелчком собачки. Включив фонарик, поспешила к восточному концу коридора, сожалея, что она без плаща, какой носили все героини викторианских романов. Действительно, что может выглядеть более романтично, чем плащ, развевающийся за спиной девушки, скачущей сквозь ночь с тайным поручением.

В кладовке она включила верхний свет, пожалела, что это хрустальная люстра с десятком подвесок, от которых свет и тени причудливо запрыгали по стенам. Отойдя от порога на три шага, Наоми увидела, что зеркало больше не спрятано за коробками. Его вытащили и поставили вертикально у всех на виду. Еще два шага, и Наоми поняла, что зеркало больше ничего не отражает, что оно черное — черное! — и напоминает дверь, открытую в безлунную и беззвездную ночь в стране, угнетаемой, угнетаемой, угнетаемой… даже страшно подумать кем.

Наоми взирала на эту абсолютную черноту еще несколько мгновений, а потом заметила на полу перед зеркалом лист бумаги, кремовой и такой толстой, что она могла сойти за пергамент. Сразу поняла, что бумага эта из зеркала, письмо из когда-то счастливого королевства, теперь страдающего под жестоким ярмом чего-то… чего-то отвратительного. И конечно же, это послание невероятной важности… Так она думала, пока не наклонилась, чтобы поднять лист бумаги, и тут же узнала почерк Минни, четкий и аккуратный, совсем не каракули, свойственные обыкновенной восьмилетке. Прочитала: «Дражайшая НАОМИ! Я закрасила зеркало черным. Возвращайся в постель. Все закончено. Твоя любящая сестра МИННИ».

Прежде всего Наоми, разумеется, захотелось набрать ведро ледяной воды и окатить ею эту любящую Мышь, но она сдержалась. На прямом пути к взрослой жизни, с каждым днем обретая большую уверенность в себе и зрелость, Наоми осознала: признать, что она нашла записку этой лезущей во все щели паршивки, — все равно что расписаться в вызывающем сожаление недостатке самоконтроля, благодаря чему она, собственно, и помчалась глубокой ночью в кладовую на свидание с зеркалом. Наоми так легко могла представить себе самодовольство, написанное на лице Минни, — свиножир! — поэтому поклялась здесь и сейчас, своей честью и жизнью, что не доставит удовольствия мисс Проныре, не даст знать, что нашла записку.

Наоми положила лист кремовой бумаги на то самое место, где он и лежал, ретировалась из кладовой, прошла коридором, довольная своей суперхитростью. Не включая фонарик, прокралась в свою комнату, юркнула в постель и лежала, улыбаясь в темноте. До тех пор, пока не задалась вопросом — и вскоре уже убежденная в этом, — а вдруг в соседней кровати уже не Минни.

В отсутствие Наоми что-то могло случиться с бедной, маленькой Минни, и теперь тварь, которая сожрала Минни, могла лежать в кровати этого милого ребенка, на ее месте, терпеливо дожидаясь, пока еще живая сестра Минни заснет, чтобы потом подняться и сожрать ее. Наоми не могла и дальше лежать в темноте, как ягненок, терпеливо ждать, когда же ее сожрут живьем, но не решалась включить настольную лампу, потому что чудовище, едва она увидела бы его, мгновенно набросилось бы на нее. Оставалось только одно: бодрствовать до зари в надежде, что дневной свет отправит это ночное чудовище в его темное логово.

Полчаса спустя Наоми уже крепко спала, а проснулась, несъеденная, уже в утреннем свете. Этот день оказался не таким богатым на события, как предыдущий, и весь последующий месяц тоже. Существо с грубым голосом — «Теперь я знаю тебя, моя маленькая невежественная сучка» — не появлялось ни в зеркале ванной комнаты, ни в зеркале в коридоре, ни в каком-то другом зеркале. И виноградины больше не проваливались сквозь вроде бы твердые поверхности.

И по мере того, как один ничем не примечательный день сменялся другим, Наоми гадала, а вдруг она не сумела воспользоваться единственным выпавшим на ее долю шансом попасть в волшебную альтернативную вселенную и исследовать ее.

Для компенсации у нее оставались истории про магию, которые она могла прочитать, флейта, репетиции оркестра, удивительная семья, завораживающие взор осенние листья в этом великолепном полумагическом мире и ее воображение. И по мере того, как день уходил за днем, а пугающие аспекты недавних событий становились всё менее пугающими, Наоми пришла к выводу, что в критические моменты она проявила даже большие доблесть, отвагу и мужество, чем думала раньше. Она перестала волноваться из-за упущенного шанса, точно зная, что такая возможность ей еще представится, и она сможет реализовать — обязательно реализует — свой уникальный потенциал исследователя волшебных миров.

* * *

Минни знала, что Наоми нашла ее послание. Заметила, что один уголок листа чуть согнут. И Наоми так сильно сжимала пальцами толстую бумагу, что оставила несколько вмятин.

Уже в одиночку Минни затащила зеркало за коробки. С трудом, но справилась.

А записку сложила и оставила как сувенир.

Проходили дни, ничего странного не случалось. Новые дни, и опять без странностей.

Но эта история с призраками не закончилась. Они находились в оке тайфуна. Спокойствие было обманчивым. Ураган бушевал со всех сторон.

Минни это точно знала. Похоже, она родилась с шестым чувством, которое всегда было ее маленьким секретом.

После инцидента с зеркалом время от времени она ощущала, что за ней наблюдает нечто бестелесное, то есть лишенное глаз, но способное видеть.

Она думала, что это призрак, но понимала, что призрак этот необычный, а может, не только призрак. Поэтому поначалу она прозвала его наблюдателем.

Иногда взгляд наблюдателя напоминал прикосновение, словно чья-то рука скользила по ее шее, плечу, вдоль щеки и подбородка.

Обычно, но не всегда, чувство это приходило к ней, когда она оставалась одна. И она старалась оставаться одной, лишь когда шла в туалет или принимала душ.