Зверь - Константин Костин

Каждый день, каждую секунду каждый человек стоит перед выбором. Нет, конечно степень ответственности того или иного решения отличается, и отличается значительно — в этом нет никаких сомнений. Жениться — не жениться, поспать подольше или успеть на работу, купить Мерседес или БМВ, а то и вовсе — продать Родину, или сохранить верность присяги и своим принципам — все это выбор, от которого, возможно, зависит и вся дальнейшая жизнь.

Вот и я сейчас стоял перед выбором — купить два чебурека, или один хот-дог? Цена и у того, и у другого была почти одинаковая — тысяча четыреста за один чебурек, и три пятьсот за хот-дог. В настоящее время определяющим было не только то, что безопаснее для организма, немаловажным было еще и уложиться в бюджет.

Нет, финансовых трудностей я, слава Богу, не испытывал. Ни раньше, когда отдавал долг отечеству, служа в армии. Ни, тем более, теперь, когда меня, комиссованного по ранению майора, пригласил возглавить службу безопасности своего банка мой бывший одноклассник. Чертяка! Он знал, кого брать! Обеспечение безопасности — это именно то, чем я занимался в свое время не только в Союзе, но и в тех странах, о существовании которых большая часть населения и не подозревает. Их и на карте трудно показать пальцем, чтобы не отхватить кусок от соседей — в этом тонком деле иголка нужна. Да и зачем показывать? Сдается мне, лет через двадцать про такие вещи можно будет говорить без опаски, тогда, может, и мемуары напишу.

А сейчас мне предстояло решить более злободневную задачу — два чебурека, или один хот-дог? Оксанка, моя маленькая любимая стервочка, вытащила утром у папки из кармана почти всю наличность, оставив лишь десятитысячную купюру с изображением Красноярской ГЭС, чудом уцелевшую. Наверно потому, что лежала не в бумажнике, а в кармане. Кстати, а ведь многие живут, и не подозревают, что ГЭС на банкноте изображена с косяком! Впрочем, продавцу в ларьке это по барабану. Как и пластиковая карта, на которой деньги-то были. Снять негде.

Раскидав в голове десятку на хот-дог, баночку колы и пачку сигарет LM, я пришел к выводу, что укладываюсь. Еще и на жвачку остается. Какая добрая у меня доченька! Расплатившись, и получив обжигающе горячую булочку с сосиской и обжигающе холодную банку колы, я вернулся в свой "Гелик".

— Евген, — Алексей, сидевший за рулем, указал подбородком на мобилу, забытую мною на торпедо. — Антон Палыч звонил.

— Фа фто ты фофафишь? — ответил я, перемалывая зубами пищу. — И фо он фофел?

— Просил срочно подъехать, — ответил Калачев.

— Фефамифе хеллеф! — выругался я.

Сосиска внутри булочки оказалась прямо-таки раскаленной, и я рисковал сжечь себе внутри все, что можно. Спасти меня мог только глоток ледяной колы, но, чтобы открыть банку нужны обе руки, а во второй как раз и был злополучный хот-дог. Положить его куда-либо я не мог — по булочке уже текла кроваво-красная слеза кетчупа.

Калач, на счастье, понял меня без слов. Ну, на то мы и знакомы уже черт его знает сколько. Отогнув своими мясистыми пальцами чеку, он вскрыл банку, зашипевшею выходящими газами. Сделав несколько глотков, я унял пожар в глотке.

— Чего ждем-то? — поинтересовался я у Лешки. — Поехали.

"Мурзик", свистнув резиной, резво сорвался с места. Боец лихо вывернул руль, и джип, опасно наклонившись, описав дугу прямо перед мордой "Бумера-семерки", взял курс в центр города — туда, где в здании, сохранившимся еще с Екатерининских времен, располагался банк Сохновского.

— Scheisse! — снова выругался я.

Нет, G500 — аппарат весьма неплохой. Недаром столько лет в войсках Германии службу несет. Кто-то скажет — "ха! Да Gelaengewaggen стоит на конвейере всего десять лет с хвостиком, старый добрый УАЗ-469 — и то дольше!". Хренушки! В том виде, в котором он сейчас есть — да, но не стоит забывать про трехосный Mercedes-Benz G4, на котором еще фюрер на парадах разъезжал. Я такой видел в… хотя, лучше лет через двадцать расскажу.

А вот водитель подкачал. Алексей слишком круто заложил вираж, забыв про действие центробежных сил, в результате которых на обивке двери появилась огромная клякса томатного соуса. Но, стоит отдать боксеру должное — движение по центру города всегда отличалось большой плотностью, и сегодняшний день не был исключением, шофер же, однако, умудрялся держать скорость в пределах ста-ста двадцати километров в час, разрезая поток по двойной сплошной.

Долго такое счастье продолжаться не могло, и вскоре в перекрестье прицела попала корма ментовской "девятки". Вконец обнаглев, легавые ехали точно по разделительной полосе, выпуская хвост двойной линии в аккурат под креплением заднего стеклоочистителя. Как назло, и на нашей, и на встречной частях дороги поток шел слишком плотный — не вклиниться. Смачно выругавшись, Калач врубил стробоскопы и утопил клавишу клаксона, закрякавшего спецсигналом.

— Ой, кто-то у меня сейчас догудится, — раздался со стороны "девятки" голос, многократно усиленный мегафоном.

— Ой, кто-то у меня сейчас допиздится, — передразнил я в свой громкоговоритель.

Сверкнул мигалкой, взвизгнув сиреной, ментовоз моментально ушел вправо, едва не подвинув собой старенького "Москвиченка". Кто бы там, под крышей с люстрой, ни был, он справедливо рассудил, что лучше один раз уступить дорогу, чем всю оставшуюся жизнь чебуреками на рынке торговать.

Больше препятствий на пути к банку, Gott sei Dank, не было. Леха постановил Мурзика перед табличкой на стене здания, гласящей, что это — памятник архитектуры XVIII века, охраняемый государством. Ну-ну… если бы не я и служба безопасности — его бы уже раз десять взорвали к чертям собачьим вместе с Сохновским, и, возможно, со мной до кучи. Впрочем, сказать, что банкир только и делал, что подвергал опасности раритетное строение — тоже было бы большой ошибкой. Не рассыпалось здание лишь благодаря щедрым инвестициям Антона на реставрацию памятника архитектуры. Иначе нельзя. Банк должен внушать уважение и доверие клиентам, если не своим почтенным возрастом, то, хотя бы, показным "глянцем". Каждый элемент, и не только недвижимости, должен говорить: "видите, у нас все gut! Хотите, чтобы и у вас жизнь удалась? Несите деньги нам!". Вообще, общаясь со своим нынешним командиром, я, признаться, узнал об этом бизнесе много такого, что, казалось бы, лежит на поверхности, но додуматься самому… Что называется, все гениальное просто!

Мы с Калачом поднялись по широкой мраморной лестнице. Два охранника в фойе, завидев меня, поспешно изобразили на лицах такое усердие, такое рвение, о каком в армии можно было лишь мечтать. Приятно осознавать, что старые, проверенные советские методы, подкрепленные здоровой толикой капитализма, не только продолжают работать, но и дают совершенно потрясающие результаты!